Богословским обоснованием тезиса, что совершенная любовь есть равная любовь ко всем, служит тот факт, что Сам Бог любит всех людей в равной степени без исключения. Любить не только любящих вас, но и врагов ваших заповедует Господь, и будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5, 45), ибо Он благ и к неблагодарным и злым (Лк. 6, 35). Святой Максим так комментирует приведенные строки: «Почему повелел Он это? – Для того, чтобы <…> удостоить великого стяжания – совершенной любви: ею не может обладать тот, кто не любит равно всех людей, подражая Богу, равно любящему всех и хотящему, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1 Тим. 2, 4)».[214]
Другая причина, по которой совершенная любовь вмещает всех, заключается в том, что все люди равны, у всех одна и та же природа. «Все мы – от единой сущности и члены друг другу. Потому должны мы всей силой любить друг друга», – пишет преподобный Антоний Великий.[215] Аналогично рассуждает преподобный Максим: «Совершенная любовь не разделяет единого естества человеков соответственно их различному внутреннему настрою, но она всегда обращает свой взор на это единое естество и равно любит всех людей».[216] «Совершенный в любви <…>, – продолжает преподобный Максим, – не ведает различия между своим и чужим, верующим и неверующим, рабом и свободным, и даже между мужским и женским полом. Но <…> взирая на единое естество человеческое, он равно на всех смотрит и ко всем равно расположен».[217] Именно равная любовь ко всем, как отмечает божественный Златоуст, отличает святых, они заботятся «обо всей вселенной, как об одном доме».[218] Их примеру должны подражать все христиане, как учит преподобный Симеон Новый Богослов: «На всех верных мы, верные, должны смотреть как на Единого».[219]
По причине того, что всех людей объединяет «невидимая сущность», «тот, кто грешит против ближнего, грешит против себя», и «тот, кто делает зло ближнему, делает его себе», а «тот, кто делает ближнему добро, благотворит себе» и «тот, кто может любить себя, любит всех».[220] Так же и наоборот. В этом же контексте применимы слова аввы Евагрия, который считал, что достигает идеала христианской любви тот, «кто считает себя единым со всеми, поскольку он желает видеть в каждом без исключения самого себя».[221] Эти наставления святых отцов, записанные много веков назад, находят отклик в трудах современных православных богословов, к примеру, таких, как схиархимандрит Софроний (Сахаров), который пишет: «Вторая заповедь, возлюби ближнего твоего, как самого себя, <...> демонстрирует единосущность человеческого рода, онтологическую общность всего нашего человеческого бытия. Исполнив эту заповедь в жизни, все человечество становится единым Человеком».[222]
Эта сущность, эта природа, которая объединяет весь человеческий род и создает между людьми незримую онтологическую и духовную связь, есть не что иное, как образ Божий, составляющий, определяющий природу человека и присущий каждому. В каждом человеке – даже если опуститься до уровня материального или психологического, психического, морального, духовного – есть образ Божий, он является неотъемлемой и неизменной частью человека, утратить его невозможно, даже если деградировать или не суметь достичь той духовной высоты, к которой мы призваны.
Любить ближнего – это одновременно и любить Бога, Который есть в ближнем через Свой образ. Заметив, что «все мы – от единой сущности», преподобный Антоний наставляет, что «должны мы всей силой любить друг друга. Ибо тот, кто любит своего ближнего, любит Бога, а кто любит Бога, любит душу свою».[223] Авва Евагрий учит, что «дело любви – предоставлять себя каждому образу Божиему почти так же, как и Первообразу»,[224] и заключает: «Блажен монах, который всякого человека считает за бога после Бога».[225] Итак, мы видим, что рассмотренные нами антропологические основания христианской любви имеют богословское обоснование.
215
216
217
219
220
См.:
222
223