Двадцать четвертая степень – относиться к творящим нам зло так же, как к тем, кто благодетельствует нам, и любить их одинаково.[305] Необходимо стремиться к тому, чтобы, как учит преподобный Варсонофий, «принимать бьющего как греющего, бесчествующего как прославляющего, досаждающего как почитающего и утесняющего как успокаивающего».[306] Преподобный Максим Исповедник чаще других святых отцов подчеркивает значимость равного ко всем отношения – чтобы любить всех людей одинаково, не проводя между ними различий: и друзей и врагов, и праведников и грешников. «Блажен человек, могущий равно полюбить всякого человека»,[307] – восклицает святой. «[Человек], добровольно [становящийся] благим и бесстрастным, равно любит всех людей: добродетельного вследствие естества [308] и за [его] благое произволение, а дурного – [также] вследствие естества и из сострадания сжаливаясь над ним, как неразумным и ходящим во тьме».[309] «Совершенная любовь, – продолжает преподобный Максим, – не разделяет единого естества человеков соответственно их различному внутреннему настрою, но она всегда обращает свой взор на это единое естество и равно любит всех людей: усердных [в добродетели] как друзей, а нерадивых – как врагов».[310] «Если ты одних ненавидишь, а других ни любишь, ни ненавидишь; если одних любишь умеренно, а других сильно, то из этого неравенства познай, что ты еще далек от совершенной любви, которая предполагает равную любовь ко всем людям».[311] Можно заключить, что «други Христовы сердечно любят всех, но не всеми бывают любимы».[312] Аналогичное наставление мы находим у преподобного Исаака Сирина: «Уравнивай [313] всех людей, будет ли кто иудей, или неверный, или убийца, тем паче что и он брат тебе, одной с тобой природы, и не с ведением заблудился от истины».[314] «Милосердие, – пишет преподобный Исаак, – есть печаль, возбуждаемая благодатью, и ко всем сострадательно преклоняется: кто достоин зла, тому не воздает (злом), и кто достоин добра, того преисполняет (с избытком)».[315] «Кто всех равно любит по состраданию и без различия, тот достиг совершенства»,[316] – заключает святой.
Двадцать пятая степень – относиться к врагам так же, как к друзьям. Истинно любящий своих врагов, пишет преподобный Симеон Новый Богослов, «не помнит ничего из случившегося, но одинаково радушно принимает встретившихся как друзей, с одними беседуя, с другими же вкушая пищу».[317] То же самое говорит святитель Иоанн Златоуст: «Будем делать все для обидевших нас как для искренних друзей, как бы для себя самих».[318]
Двадцать шестая степень – любить врагов не просто как самих себя, но и больше, чем самих себя. Любовь, пишет преподобный Максим, «приводит к тому похвальному неравенству, в котором каждый доброжелательно привлекает к себе ближнего и ценит его выше себя».[319] В патерике рассказывается о монахах, которые достигли такого идеала и «более делают, чем велит Писание, любя врагов своих более, чем самих себя».[320]
305
См.:
308
Безусловно, здесь имеется в виду не помраченная грехом природа человека, а именно человеческая природа, достойная уважения и любви, ибо она сотворена по образу Божиему. Говоря о любви, преподобный Максим всегда ссылается на то, что все люди созданы по образу Божиему, поэтому они равны, поэтому нужно относиться ко всем одинаково. –
317
320
См.: Об авве Матое, 5 // Алфавитный патерик, или Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов. С. 228.