Однако приведенные слова никак не умаляют любви к ближнему и не означают, что она ниже любви к Богу или является ее частью. В то же время неверно было бы думать, что одной любви к Богу достаточно и она освобождает от необходимости любить ближнего. В последующих главах мы увидим, что любовь к Богу подразумевает любовь к ближнему и что они неразрывно связаны. Аналогично, любовь к Богу не сводится к любви к ближнему и, наоборот, любовь к ближнему не ограничивается любовью к Богу, так как человек по определению обладает автономией и призван к преображению, а не к тому, чтобы раствориться в Боге. И всё это для того, чтобы по благодати сделаться наследником вечной жизни, чтобы любовь к Богу и любовь к ближнему не имели конца (см.: 1 Кор. 13, 8), чтобы «мы никогда не переставали преуспевать в ней [в любви], ни в настоящем веке, ни в будущем».[80]
В действительности христианская любовь по своей природе, происхождению и цели едина. Это любовь, исходящая от Бога и направляющаяся к Богу. Преподобный Максим пишет, что любовь «питаем мы к Богу и ближнему, не уделяя от нее то такую, то этакую часть, а все одну и ту же целиком, как долг Богу».[81]
Любовь к Богу – первый коррелят любви к ближнему
Предыдущие размышления касательно тесной связи, которая существует между любовью к ближнему и любовью к Богу, подводят нас к тому, чтобы уточнить и объяснить природу последней.
В опровержение тезиса, что любовь к Богу естественным образом присуща всем, необходимо подчеркнуть, что она не ограничивается чувством. Хотя эмоции в любви играют ведущую роль (вожделеющее (ἐπιθυμητικόν) и любящее (ερωτική δύναμις) начала),[82] она не сводится только к ним, но охватывает все существо человека, все его силы и способности. Христос ясно говорит: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим (Мф. 22, 37); Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею (Мк. 12, 30; см.: Лк. 20, 27). Как мы упоминали ранее, любовь связана со всеми добродетелями, она также – при ее нормальном употреблении (то есть когда она направлена к Богу) – вовлекает все силы и способности человека.
При чтении святых отцов первое, что бросается в глаза и удивляет: они относительно мало говорят о любви, хотя она является краеугольным камнем христианства. Объяснить это можно, во-первых, тем, что любовь заключается не просто в словах, но и в действиях (внутренних и внешних). Во-вторых, «любовь к Богу не есть что-либо, учением приобретаемое».[83] В-третьих, любовь, в ее наивысших формах, невозможно выразить словами. В-четвертых (на эту причину мы обращаем особое внимание в настоящей книге), любовь к Богу прежде всего состоит в исполнении Его воли [84] и, как следствие, соблюдении Его заповедей. Их, в свою очередь, нельзя рассматривать ни как приказания, ни как правила или законы, которым нужно подчиняться формально. Заповеди стоит рассматривать как принципы нового образа жизни, который Своим примером показал нам Христос, – жизни, состоящей исключительно из добродетелей. Поэтому говорить об исполнении заповедей значит имплицитно говорить о любви, стяжание которой является целью всех христианских подвигов, то есть усилий, предпринимаемых человеком для приближения к Богу и жизни во Христе.
80
82
См.:
83
84