8. Никак не вспоминать случившегося ни в присутствии наших врагов, ни в их отсутствие, встречать их как близких и друзей.
Можно заключить, что любовь к врагам на ее различных уровнях имеет так называемую отрицательную составляющую, которая заключается в том, чтобы сдерживать в себе те чувства и эмоции, из-за которых ближний воспринимается как враг, и положительную составляющую, благодаря которой мы относимся к ближнему как к другу.
Первая является условием второй: мы не сможем относиться к ближнему как к другу, пока не перестанем считать его врагом.
Первой возможно достигнуть только благодаря духовной аскезе, которая в значительной мере подразумевает отвержение себя, точнее, умерщвление страстей, которые являются основанием нашего ветхого человека, составляют его, поддерживают, дают ему силы и привязывают нас к нему. Главные из этих страстей – самолюбие (эгоистичная любовь к себе) и происходящая от него гордость, к которой присоединяется тщеславие, напрямую с ней связанное, причем настолько, что некоторые святые отцы объединяют эти две страсти в одну. Исключительно из-за эгоистичного самолюбия мы замыкаемся на себе и предаемся гордости, остро реагируем на любую критику, упреки (обоснованные или нет), обличение, осуждение, оскорбление, сарказм, обиду и т. д. Именно от самолюбия, гордости и тщеславия возникает эта восприимчивость, слабость души, которая побуждает нас ответить на нападки ближнего и дать волю различным чувствам, противоположным христианской любви, – гневу, ненависти, злобе, раздражению, осуждению и т. д., а они не только разрушают нас изнутри, но и приводят к тому, что агрессия ближних только возрастает.
Человек, поборовший себялюбие, больше не обижается на укоры ближнего и не чувствует необходимости на них отвечать. Такое состояние могло бы привести к появлению в душе холодного равнодушия, которое, разумеется, нельзя считать христианским. Имеющий смирение христианин избегает такого равнодушия. Он равнодушен к критике, другими словами, готов принять любые замечания как справедливые, а любые личные нападки – как заслуженные. Такой христианин склонен видеть в враге благодетеля или, как часто говорят святые отцы, врача своей души, который помогает не только заметить собственные несовершенства, но и исправить их.
Все описанное выше должно сопровождаться прощением, именно благодаря ему возможно забыть случившееся и не таить обиду ни сейчас, ни в будущем.
Преподобный Симеон также упоминает молитву за врагов, она играет важную роль в изменении нашего к ним отношения. Мы молимся за них потому, что считаем их жертвой диавола, толкающего их на зло, и собственных страстей. Так мы перестаем ставить себя на первое место и считать себя жертвой. Наше внимание переключается на другого человека, в нас возрастают и укрепляются жалость и сострадание – эти главные проявления любви. Благодаря молитве между нами и ближним исчезает всякое расстояние и устанавливается тесная духовная связь. Она сначала исходит от нас к ближнему и часто становится взаимной: благодаря молитве за врагов, если она сопровождается смирением и состраданием, их агрессия идет на спад и они постепенно начинают относиться к нам так же, как мы к ним.
Благодаря смирению, прощению и молитве мы достигаем так называемой положительной составляющей любви к врагам, иначе говоря, начинаем считать их нашими друзьями и соответствующе к ним относиться, проявляем к ним ту же любовь, что и к близким. Этого априори трудно достичь, но в приведенном отрывке святой Симеон Новый Богослов дает указание, как именно, этап за этапом.
Древний патерик: Нестяжание – условие любви
Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал же один другому: «Сделаем и мы распрю, как другие люди». Он же, отвечая, сказал брату: «Не знаю, какая бывает распря». Он же сказал ему: «Вот я кладу кирпич посередине и говорю: он мой, а ты говоришь: нет, он мой. Это и будет началом». И сделали так. И говорит один из них: «Это мой». Другой же сказал: «Нет, это мой». И сказал первый: «Да, да, он твой, возьми и ступай». И разошлись и не могли вступить в распрю между собою.[573]
Желание присвоения чего-либо, изначально нам не принадлежащего, с одной стороны, весьма распространено, с другой – это хорошо известная причина конфликтов.
Французский философ Жан-Жак Руссо в «Рассуждении о происхождении и основаниях неравенства между людьми» называет такое желание первопричиной всего зла гражданского общества, которое сам обличает: «Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: „Это мое!“ – и нашел людей достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: „Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли – для всех, а сама она – ничья!“»[574]
574