- Почему? - тон Сталина внезапно стал спокоен, даже слишком.
- Готовить хороших ночных истребителей нужно в шесть раз дольше, чем обычных летчиков авиации ПВО. Ночные машины требуют специального оборудования, которое производится в ограниченных количествах и выпуск которого увеличить быстро не представляется возможным. Мы никогда не имели потребности в масштабной системе ночников, практически всегда делая упор на средства зенитного противодействия. Если вы помните серию налетов на Москву, ночные истребители большой роли в их отражении сыграть не могли...
- Мы все помним Москву, - тон Сталина стал более расслабленным, и у многих упал камень с сердца. - Тогда я, помнится, распределял ЯКи по частям поштучно, - он засмеялся, вспоминая.
- Так точно, товарищ Сталин. И ночникам после выполнения задания разрешалось выпрыгивать с парашютом, поскольку садиться ночью они не могли.
Сталин снова поморщился.
- Германия с огромным трудом и большими затратами сумела создать действующие части ночных истребителей, но и их эффективность никогда не была слишком высокой - вспомните хотя бы наши налеты сорок первого* [Еще в 1941 году, действуя с прибалтийских аэродромов, флотские и позже армейские ДБ-3 и ДБ-3Ф (ИЛ-4) под командованием полковника Преображенского нанесли серию ночных ударов по Берлину (Операция "Б").]. Нам будет легче, поскольку картография Восточной Европы находится в наших руках. Поэтому я предлагаю не распылять средства, не создавать новые части ночных истребителей, которые могут быть созданы сейчас только за счет остальных истребительных частей, а максимально усилить зенитную артиллерию, в первую очередь тяжелую, уплотнять сеть прожекторных постов, наблюдения, радиоразведки. Это принесет гораздо больший эффект, поверьте мне!
- А не случится ли так, товарищ Новиков, - Сталин оценивающе прищурился, - что вот мы вам сейчас поверим, а потом вы снова будете говорить, что были неправы. Тогда ведь неправыми окажемся и все мы, так?
- Я никогда не отказывался от ответственности, товарищ Сталин. И вы это знаете, - тон Новикова был твердым, хотя его мутило.
- Это хорошо... - задумчиво сказал Сталин. - Хорошо. Мы согласимся с вами. На этот раз. Работайте, - он посмотрел на часы. - Товарищ Кузнецов, что вы можете сказать товарищам?
В отличие от доклада главмаршала, Кузнецова Сталин ни разу не перебил, и тому удалось весьма быстро, четко и объемно обрисовать положение дел.
Состояние советского флота, считавшегося всеми технически слабым и крайне плохо организованным, должно было стать еще одним неожиданным фактором в возможной борьбе титанов за обладание Европой. В ходе масштабной контрразведывательной операции ряду лиц, имеющих отношение к Флоту его Величества, были проданы фотографии, изображающие линкоры типа "Советский Союз" на зачаточной стадии строительства, - выданные за последние данные по советскому кораблестроению. Информация о прекращении работ по линкору "Советская Белоруссия", добытая английской разведкой с очень большим трудом и оттого выглядевшая чрезвычайно ценной, в сочетании с десятками других "информационных проколов", в итоге создала на Западе абсолютно ложную картину положения дел. Англичанам, активно работавшим с Северным флотом, были хорошо известны советские потери в эсминцах и в других малых кораблях, факты повреждений тяжелых кораблей (хотя и искажаемые прессой) можно было проанализировать - и в итоге рождалась совершенно однозначная картина: к 1944 году советский надводный флот был сведен к номинальной структуре. Немногие активно действующие соединения кораблей использовались почти исключительно в тактических целях, будучи не в состоянии противодействовать даже резко ослабленным Кригсмарине. Смешные рассуждения о "сбалансированности" флота за счет перекладывания основной тяжести борьбы на море на флотскую авиацию, катера и подводные лодки вызывали улыбку союзников и вообще способствовали снисходительному отношению к советским ВМС.
Сведения о постройке легкого авианосца все-таки сумели как-то просочиться за рубеж и даже были приведены в последнем военном выпуске "Джейна"* ["Jane's Fighting Ships", авторитетнейший справочник по корабельным составам флотов мира, выпускающийся в Британии с конца XIX века.] - но никаких технических данных о нем известно не было, и, кроме общих слов о закладке русскими авианосца под названием "Красное Знамя", справочник ничего не давал. По "Советским Союзам" "Джейн" приводил данные о главном калибре и количестве предполагаемых к постройке единиц, все остальное являлось сосанием пальца и не представляло никакого интереса. Даже названия громадных линкоров до сих пор оставались секретом - чем объяснялось появление среди их списка корабля под именем "Советская Бессарабия". О "Кронштадте" и "Севастополе" никаких упоминаний не было вообще. В целом советская сторона могла быть вполне довольна той степенью секретности, какой удалось достичь в постройке и вводе в строй нескольких крупных единиц. Такого, насколько известно, не удавалось пока никому*. [Это в значительной степени удалось японцам с серией "Ямато", данные по бронированию и вооружению которой, обнаруженные после войны, вызвали шок. Факт перестройки в авианосец третьего линкора серии, "Сипамо", также не был вскрыт.]
К августу Балтийский флот имел четыре современных легких крейсера, один тяжелый и мощную, невиданную со времен Империалистической войны корабельную группу - из уже отрабатывающих совместные действия "Советского Союза", "Кронштадта" и "Чапаева". Знало об этом очень немного людей. Болтунов хватает всегда и везде, но команды новых кораблей были собраны из сливок воюющих флотов, если зенитчик - то не отличник политической подготовки, а тот, что умудрился кого-нибудь сбить. Если офицер - то не "из бедняков", а уже показавший в бою свои умение и находчивость.
Средства, выделяемые на подготовку кораблей, проходили отдельной закрытой ведомостью в делопроизводстве флота. Стрельбы они проводили не раз в месяц, а три в неделю, меняли лейнера и снова стреляли, а ходили в море столько, сколько позволяли планы обслуживания механизмов. Кузнецов считал, что "Кронштадт" готов к бою в любую минуту, "Чапаев" - также, но без авиагруппы. "Советский Союз", вступивший в строй позже всех, он предпочел бы доводить до максимальной готовности еще месяцев шесть - линейные корабли все-таки являются становым хребтом флота. Тем не менее нарком гарантировал, что случись линкору выйти в море завтра, и он вполне способен будет за себя постоять.
- Еще такой факт, - сказал Кузнецов в заключение. - Три дня назад, 24 августа, в базу Северного флота пришла группа принятых в Англии кораблей в составе линкора "Архангельск", восьми эсминцев и одиннадцати больших охотников. Вышли они еще пятнадцатого числа...
- Успели, значит.
- Да, успели, - Кузнецов иронично посмотрел на остальных. - Миноносцы старье, но вполне еще могут бороться с подводными лодками, а линкор - это просто звезда Арктики. Теперь с наскока север не взять.
- Когда он будет готов? - Сталин прищурился на наркома, наставив на того черенок трубки.
- К фактическому применению главного калибра - через месяц. Англичане не верили, что мы матросов прислали его принимать, сказали, что это переодетые инженеры.
- Это замечательно, товарищ Кузнецов, - Сталин снова начал ходить вокруг стола. - У меня такое предчувствие, что он нам очень пригодится.
- У меня тоже, - не очень почтительно усмехнулся адмирал. - Месяц назад я считал, что лучше бы они нам дали еще эсминцев, по весу...
- А теперь?
- А теперь не считаю. В сентябре мы еще один эсминец должны были принять.
- Не дадут...
- Да, теперь не дадут, - как эхо отозвался Кузнецов.
В наступившей паузе было слышно, как Василевский, глубоко задумавшись, постукивает по блокноту тупым концом карандаша.
- Я не знаю, сколько точно у нас есть времени, - слова Сталина прозвучали очень тихо. - Скорее всего, сентябрь мы еще имеем. А может быть, и начало октября... - Он ненадолго замолчал, а затем повернулся к Василевскому:
- Товарищ Василевский, как бы вы отнеслись к возможности слегка притормозить продвижение наших войск на запад?