Вариант "Дельта" (Маршрут в прошлое - 3)

– Я не верю таким слезам! Ведь ты  – была моей супругой1 Ты клалась мне перед Алтарём в верности, в единстве в горе и в радости!! А сейчас ты меня – предала!!!

–        Андрейка! Ведь ничего не было…Ведь я… Ведь он…

– Вот, второй раз за всё время супружества ты назвала меня ласковым именем! А то всё – „Андрей“, да „Андрей“, а то ещё и „Андрей Васильич“!

– Андрюша! Ведь то на работе…– перебила жалостливым тоном Наталья, впрочем, уже с абсолютно сухими глазами.

– Не перебивай! Это – во первых. А, во–вторых, то есть как это „ничего не было“, когда я сам видел и ваши объятья, и твою податливость… Да ты уже почти легла на стол! Ты это имеешь в виду, это – что ещё не легла?!! А всё остальное – во–первых, твоя готовность поддаться, во–вторых, сама эта постыдная податливость, в–третьих, объятья и, в–четвёртых, поцелуи – это что: не в счёт?!!

Увидев, что низкорослый „Феденька“ начал приходить в себя, Черкасов подошёл к нему, достал из своего кармана чужой кастет, обтёр его тщательно платком и вложил в руку Фёдора – как собственно это и было до нокдауна. Ещё не отойдя от поверженного давнего любовника своей жены Андрей повернулся и резко приказал Наталье:

– Твои объяснения не принимаются! Быстро исчезни отсюда! Езжай домой, отмойся получше от этих мерзких объятий и поцелуев и ложись спать... на диване в библиотеке!

– А вечер? А как же мои однокурсники... – всё ещё не смиряясь и явно не чувствуя за собой вины, начала было Наталья.

– Ты, я вижу, ничего не поняла! Вместо извинений и раскаяния бормочешь что-то там о вечере! Я, что ли, всё испортил?

Наталья покорно, опустив голову, пошла к выходу. Андрей не слышал, как она чуть ли не шёпотом, уходя, бросила: „Ну! А кто же ещё?!“

________________

На другой день Наталья была полна раскаяния, не смела поднять на мужа глаз, просила прощенья. Вот тогда-то Черкасов и совершил ошибку. Даже – две: во–первых, на определённых условиях предложил всё забыть; а, во–вторых, не позаботился о том, чтобы его жена посетила храм,не нашёл он для неё такого священника, как тот настоятель в Абхазии, и даже не помыслил о том, чтобы слетать туда, в храм, где они венчались. А к обычным, заурядным священникам у Натальи, к сожалению, ни уважения, ни доверия, ни способности перед таковыми искренне покаяться – нет, таких качеств и способностей у Натальи, к сожалению, не прослеживалось…

––––––––––––––––

Шёл уже второй час ночи, когда, наконец, послышался лёгкий шорох шин электромобиля, в нарушение дорожных правил заехавшего на эту улицу. Из машины вышла женщина, в которой Черкасов сразу же узнал свою „дважды законную“, но такую ненадёжную и неверную жену. Едва выйдя из машины, женщина повернулась к ней лицом и склонилась над дверцей с опущенным до упора стеклом. В окне дверцы показалось уже знакомое Черкасову губастое и очкастое рыхловатое лицо В.Б.Трифонова – научного руководителя, начальника и… по всей видимости – тайного любовника его, Черкасова, жены.

Андрей Васильевич мигом отскочил от окна и улёгся на кушетку, имевшуюся в кабинете. Лёг он так, чтобы голова была обращена к двери – тогда не видно будет выражение его лица, если Наташка решит – конечно же, с какой-нибудь фальшивой фразой, – заглянуть к нему в кабинет. Раздеваться времени не было. Поэтому Черкасов укрылся пледом от пят до головы. Через считанные секунды после этого послушался осторожный звук открываемой входной двери. Затем – тихие шаги и, наконец, шум воды в ванной комнате.

По–видимому, убедившись, что мужа–рогоносца в спальне нет, предательница осторожно приоткрыла двери в мужнин кабинет. Послушав секунду-другую ровное, с лёгким похрапыванием дыхание преданного ею супруга, изменница вернулась в спальню. Надо ли пояснять, что спать в эту ночь Черкасов не мог. В голове роились десятки мыслей – одна тягостнее и скорбнее другой. Выждав около получаса, Андрей Васильевич поднялся и, стараясь соблюдать тишину, прошёл в ванную комнату, где сразу же закрылся на замок (чего супруги ранее ещё никогда не делали). Воздух в ванной ещё был насыщен парами горячей воды. Кроме того, в нём присутствовал тот запах, который никакой врач никогда не сможет спутать с любым иным – это был запах семенной жидкости. Наташка – то ли по глупости, то ли по своей лени, даже не удосужилась вначале застирать своё испоганенное бельё гулящей ни холодной водой, ни перекисью водорода (которых в их ванной, кстати, всегда хватало). Нет же! Выстирала всё чуть ли не кипятком. И теперь в ванной стоит этот запах…

––––––––––––––––

[2] МБА – межбиблиотечный абонемент.

[3] МНС – младший научный сотрудник; БУС или, в просторечии, „бусик“ – без учёной степени.

Наташа.

Появление в семье крохотного нового человечка повлекло за собой специфическое изменение отношений. Не такое, как в обычных семьях, где появление на свет  ребенка вызывало каскад добрых и восторженных чувств, как при появлении желанного ребенка. Напротив, в данной семье, были вроде бы и не против его появления, так как разговоры о появлении на свет младенца  в семье велись, но как-то без особого чувства восторга или желания. Старшие понимали, что появление на свет ребенка вызовет ряд нежелательных для них изменений в привычном образе жизни семьи – лишит их „свободы“ (а, точнее говоря, былой безответственности).  Поэтому ожидание прихода младенца было чем-то  обыденным и, в то же время, настораживающим.

И вот, это событие  случилось. За ним, как и ожидалось, последовали определенные изменения в обычном укладе жизни семьи, естественные, с точки зрения нормальной советской семьи. Но появление в семье Ветровых маленького, сморщенного, красненького комочка было воспринято вначале, как определенная обуза, вынуждавшая поменять образ жизни, привычки. В дальнейшем, под действием человеческих инстинктов самосохранения, желание убавить эгоизм,  переполнявший старших в данной  семье, привело к тому, что появление дочери, как-то заставило всех членов семьи обратить внимание на собственное существование. Так или иначе, но перемены произошли и, надо сказать, положительные.

Появившуюся в семье девочку нарекли Наташей, что в переводе с латинского языка  означало „родная“.  Тем не менее, в противовес предполагавшемуся мнению, что ребенок вызовет существенные изменения в семье, этого не произошло. Ребенок оказался спокойным, почти постоянно спал, изредка просыпаясь для принятия пищи.  Наташу никто не слышал по ночам. Когда она бодрствовала, подходившим к ее кроватке взрослым она всегда улыбалась. Такая реакция ребенка в итоге заставила взрослых обитателей квартиры обратить на неё своё пристальное внимание и проявить начавшуюся сказываться любовь к девочке. Взрослые члены семьи всё чаще стали заводить разговоры насчёт будущего воспитания ребенка и первую скрипку в этом вопросе стала играть мама, наиболее психологически сильная натура в данной семье. Сделаем небольшое отступление, пояснив читателю, что мама имела высшее педагогическое образование и занимала должность завуча в ближайшей школе, находившейся не на последнем месте среди других школ города. В среде учеников, да и учителей тоже, Нину Петровну называли „Матильда“ за нрав её, неприступно своенравный при общении с подчиненными и учениками.