Леонид Владимирович Шебаршин был человеком не только исключительно ярким, неординарно мыслящим, чрезвычайно умственно одарённым, располагающим к себе всех, кто когда-либо имел с ним дело, но и сложной, не лишённой противоречий личностью. Прежде всего, это был глубоко порядочный человек (и совсем не в том ограниченном смысле, как он это изложил в своих метких и едких афоризмах), но – в то же самое время – и „аппаратчик“, для которого формальные служебный долг и дисциплина зачастую оказывались первостепеннее того, что было его личным убеждением. А главным в его убеждениях (если такое Качество личности вообще допустимо низвести до уровня „убеждений“) был Патриотизм. Знай он ещё тогда то, что узнал годы спустя после своей отставки в сентябре 1991 года (и очень достойного выступления по центральному телевидению в то же время), что знают теперь практически все русские патриоты, он бы не бездействовал. Уж, какие бы поступки он совершил, какие бы действия счёл бы приемлемыми для спасения страны, мы не знаем и не собираемся гадать, но то, что он пошёл бы на любой риск ради этой цели, для нас представляется несомненным. Почему? Да, потому, что Леонид Владимирович никогда не боялся никакого оправданного риска.
В конторе, после ухода из жизни главного врага действенной системы государственной безопасности страны (и вообще – страны) патриотические силы получили некоторую возможность активизироваться. Представляется, что именно благодаря подобным силам (и их представителям, таким как Леонов, Шам) стали назревать перемены в необходимую сторону, но… времени не хватило. Его может не хватить и сейчас… Ну, а быстрый карьерный рост Леонида Владимировича по возвращении из Ирана (где его и всю нашу разведку подло предал Кузичкин), как теперь ясно уже многим, произошёл, главным образом, благодаря такому представителю патриотического крыла конторы как генерал Н.С.Леонов.
Как-то Леонид Владимирович признался автору этих строк, что с конца семидесятых годов заинтересовался вопросами массовых манипуляций сознанием людей (как способом управления обществами, государствами, миром), а с начала восьмидесятых – занимался этим профессионально. Однако сам генерал-лейтенант Шебаршин, к моему великому сожалению, не раз становился жертвой подобных манипуляций (если хотите – дезинформаций): так это было, например, в изменении его отношения к Сталину (в сторону ухудшения к концу Третьей Мировой информационно-психологической войны и антиконституционной ликвидации СССР; в противоположную сторону изменения произошли постепенно, лишь на основе фактов, ставших известными уже в ходе осуществления „Реформ“, то есть, второй части „Гарвардского проекта“). Так это, к глубочайшему моему сожалению, произошло и в памятные дни августа 1991 года. Мы знаем и верим, однако, что Леонид Владимирович в обоих упомянутых примерах (как и в иных, не названных здесь) был тем, кто называется „добросовестно заблуждающимся“, точнее сказать – умышленно введённым в заблуждение... наряду с миллионами других.
При всём этом (на наш взгляд – довольно неприятном недостатке, хотя, с другой стороны, а кто был полностью безгрешен в данном смысле в те годы и не поддался на клевету и манипуляции, впервыеи внезапно сменившую недавние советские сведения – объективные, хотя и „серые“, а частенько и тупо-агиточные?!) Леонид Владимирович умел чрезвычайно быстро обучаться (как, впрочем, и всякий очень умный человек) и менять свои убеждения. Нет! Не как хамелеон (приспособленец): он менял лишь ошибочные представления на верные – соответствующие фактам. Так что, если бы в 1982 году он был главой разведки, если бы знал о том, что во главе конторы стоит скрытый враг, если бы ему показали и доказали – какое будущее ждёт страну, продолжай всё идти „своим чередом“…
Считаю себя вправе признаться, что приступая к работе над первой частью трилогии, исходил из посылок: „кто был обязан“ вовремя распознать и нейтрализовать исходящие извне усилия, направленные на уничтожение СССР, а в этой среде – „кто бы лучше всех смог“, а уж среди этих людей – „кто бы смог, но не сделал этого“ (и неважно, в силу каких обстоятельств). Так что в первую часть трилогии автоматически закрался упрёк, упрёк весьма мною уважаемому Леониду Владимировичу, человеку, к которому я имею веские основания испытывать благодарность и признательность. Думаю, очевидно что, это совсем не тот упрёк, который я адресовал Предателю Андропову и его верному вассалу Бобкову – начальнику Пятки (впоследствии – одному из членов обслуги Гусинского)! И, насколько я видел, именно так – как упрёк–сожаление („Кто, если не ты и когда, если не тогда…?“) мою „Тайну академика Фёдорова“ генерал Шебаршин и понял. Понял и принял, как он сам отзывался, с одобрением и интересом. Охотно признаюсь, что горд тем обстоятельством, что к моим представлениям и идеям Леонид Владимирович относился с пониманием, а к самому автору „Тайны академика Фёдорова“ – с искренним сочувствием.
Вторая часть трилогии стала, скорее всего, охудожествленным изложением некоторых (отнюдь не самых главных и не самых осуществимых!) идей возможного преодоления социальных болезней и недопущения осуществления импортных планов и мероприятий, разрушивших нашу страну (и поныне успешно продолжающих это чёрное дело вместе с геноцидом Русского Народа, который этими силами признан „лишним“! Глупым было бы в таких условиях играть открытыми картами!). Как и первая часть, вторая – скорее художественная публицистика, а не истинно фантастическое произведение жанра „альтернативной истории“. А третью, заключительную часть трилогии, хотя бы – в электронной форме, Леонид Владимирович получить не успел… Жаль… И жаль мне вовсе не того, что мой старший и почти полный единомышленник не прислал своего отзыва на последнюю часть трилогии, а что ушёл из жизни (при таких страшных обстоятельствах) Умный, Добрый (хотя и жёсткий), Выдающийся Человек, Патриот и Разведчик высочайшего класса. Ушёл, потеряв последовательно и неуклонно практически всё, чем и кем дорожил – дочь, профессию, Родину, жену, зрение и – как мне это видится – самое главное: возможность исправить ошибки; и среди них, конечно же, упущенный им шанс спасения страны. Он всё понимал (потому и стал религиозен). Да простит ему Бог его последнюю слабость: нет, не то, что принято именовать „смелостью труса“ (трусом Леонид Владимирович никогда и ни в малейшей степени не был), а тот грех, который связан с полной утратой надежды. А на что, на кого он, в самом-то деле, мог надеяться… Насколько я понимал Леонида Владимировича, эта утрата Надежды и привела к трагическому финалу. Прости, пожалуйста, Господи, душу Большого Русского Патриота и прими к себе, и, самое главное, не допусти даже временной победы Мирового Зла: ведь мы-то так и не успеем узнать, что его победа – временная! А как же нам жить без надежды?!