Бейлис настороженно посмотрел на Джона.
– Господин инспектор, вы не сомневайтесь, я говорю правду.
– Мона?
– Да, мистер Конрад. Мона. Фамилии не знаю.
– А внешность вам запомнилась?
– О, да! Это молодая леди, немного ниже вашего роста. Беленькая, очень женственна,
круглолица, милая, я бы, несомненно, сказал – красавица. Понимаете меня? Не запомнить
такую женщину. . просто невозможно.
– Одета? – сухо прервал Джон.
– А это… сейчас, – он наморщил лоб, указательным пальцем показал на Джона, – одета
в повседневную одежду, как будто с работы – темная легкая куртка, кажется, коричневая…
– Брюки бархатисто-черные, – добавил Джон мрачно.
– Верно. Вы ее знаете?
– Может быть. Так, дальше. Когда это было?
20
– Да. Дня четыре назад. Вот тут у меня записано. Число, месяц, – он ткнул пальцем в
строчку напротив имени «Клод», – не думал, что все так кончится. Мне показались они
такими беззаботно счастливыми и тихими людьми. Такие встречаются редко и проблемы с
подобными жильцами минимальные.
То, что услышал Джон, было настолько шокирующим, что он сразу же отказался что-
либо оценивать и строить какие-нибудь догадки. Он твердо решил не заниматься
выяснением отношений Моны к происходящему до тех пор, пока не наберет достаточной
информации. И уж, безусловно, не следует задавать себе идиотских вопросов.
Нужно было ехать в Фан-клуб.
Прорицательница
Виктория минуту лежала с открытыми глазами. Еще минуты две собирала и отмечала в
своей визуализации только характерное и тонкое, закрепляя его в памяти.
Скоро начнет подниматься солнце. Она всегда чувствует его приближение. Даже в
пасмурное утро Виктория просыпалась вовремя, будильником пользовалась редко, только
для напоминания себе о предстоящем сеансе и определении пунктуальности клиента, что
для нее было немаловажно.
Когда с мыслями было закончено, она опустила ноги на пол, встала и придирчиво
заскользила взглядом от кончиков пальцев вверх по подъему к щиколотке каждой ноги, по
голеням. Проверила пальцами их упругость, не отрывая ладоней от загорелой бархатистой
кожи, последовала в промежность, прощупала впадины и ложбинки, прислушиваясь к
ощущениям и сравнивая их силу с прошлым. Тщательно обследовала каждый дюйм. Затем
ее ладони плавно заскользили по тонкой талии к аккуратному пупку, вокруг него по
часовой стрелке сделали несколько круговых поглаживаний. Прижимая ладони к ребрам,
Виктория обхватила грудь. Несколько таких движений она проделала снизу вверх до
сосков, поднимая энергию тела; максимально охватив руками диафрагму каждой груди,
сосредоточилась на приливе к ним горячего тока. Потом вдохнула животом и плавно
отпустила воздух, все глубже погружалась пальцами обеих рук в сплетение Манипуры-
чакры, связанной с элементом Огня, – центром учебы, науки, талантов, чувством зрения,
но неизменно ведущей к удовлетворенности собственным миром. Последнее
обстоятельство ей было отвратительно. Но с этим приходилось мириться, ибо в
совершенстве овладеть Высшей Чакрой можно было только после преодоления той, на
которой Виктория остановилась. Да она и не стремилась к Совершенству, этому
препятствовала ее работа, дающая ей немалый доход. Кроме того, у Виктории было
безупречное тело, впитывающее Прану – энергию Космоса. Своим телом она гордилась.
Закончив массажем очистку от вялости и лени, Виктория легким неторопливым шагом
направилась в открытую лоджию. Здесь с Востока каждое утро из-за кромки океана
поднималось теплое солнце, обнаженное, как и Виктория. Утреннее солнце направляло
свои божественные лучи в окна и стеклянную дверь лоджии, постепенно окрашивало в
нежный цвет безупречное тело молодой женщины, упруго стоящей на деревянном полу с
широко расставленными ногами и руками.
Свежий предутренний воздух внезапно охватил Викторию прохладным объятием.
Всеми обнаженными частями тела она снова ощутила прилив энергии и вдохновения. В
этом было ее сумасшедшее наслаждение – испытывать необыкновенную наркотическую
силу, теряя себя. Такое чувство могло соперничать только с оргазмом во время редкого
сильного секса, какой иногда случался в ее насыщенной жизни. Потом целый день после
утреннего впитывания энергии, тело требовало воздуха, не мирилось даже с легкой
одеждой, и Виктория щедро удовлетворяла его потребности. Она твердо знала, что без
этих условий ей не обойтись.
21
Молодые лучи солнца, проникнув в комнату, коснулись зеленоватой поверхности
потолка и в это время, даже если бы утро было пасмурным, Виктории остро захотелось
замереть в «Лотосе». На это ушло десять минут. Потом она постояла под душем и, не
вытираясь, пошла открывать кому-то позвонившему в дверь. Проходя мимо туалетного
столика, ее взгляд произвольно упал на пластмассовый корпус маячка с красной кнопкой,
но она поленилась его взять, как на всякий случай должна была сделать.
У порога молча ее рассматривал спокойный Тэд.
Виктория облокотилась на наличник двери и демонстративно ожидала объяснений.
Чтобы не терять драгоценного времени, не сходя с места, она принялась собирать в узел
свои мокрые волосы и закреплять их на голове.
– А ты прекрасна…
– Спасибо. Ты пришел, чтобы сказать мне это?
– И это тоже. Может мне можно войти? – он был энергичен, свеж и выглядел, как
мальчик, не на свои тридцать, а лет на пять моложе, что почти приравнивало по возрасту
его с ней.
– Глупый вопрос. Заходи. Я думала соседка. Что будешь: чай из трав, кофе или…
– «Или», – он взял со столика маячок, подбросил в воздухе, поймал и, приложив палец к
кнопке, молча показал Виктории.
– Тэд, не трогай Дороша. Пусть отдыхает.
– Отдыхает? Он что перетрудился? За что я ему отваливаю баки? – тихо, как будто
самому себе, заметил он.
Виктория улыбнулась, осторожно взяла его лицо в свои узкие ладони, поцеловала в
губы.
– Хорошо, – сказала она, – значит покрепче. Я только что управилась, – и пошла на
кухню.
Тэд окинул оценивающим взглядом ее спину, тонкую выразительную талию, ягодицы и
бедра, явно «сделанные под циркуль», как сам же когда-то выразился, и сказал с
возмущением:
– А если обожжешься? Не боишься?
– Если не подумаешь и не скажешь, ничего этого не будет. Можно мне не одеваться?
Тем более что я у себя дома.
– Ради бога! – воскликнул Тэд как-то очень громко, – мне так с тобой общаться даже
приятней.
– А ты на многое не рассчитывай. Если по делу – говори.
– О`кей! Но, глядя на тебя, у меня сама по себе может измениться цель визита.
– Ты имеешь в виду эрекцию своего неугомонного пениса? – с нескрываемым
откровением спросила Виктория, остановившись у кухонной двери и повернувшись к
Тэду.
Тэд нащупал рукой край кресла и, не глядя, хотел, было сесть, хотя явно мимо, но в
последний момент выпрямился и откровенно стал рассматривать нагую Викторию,
комментируя свои впечатления:
– Скажи, как тебе удается в таком «наряде» столь свободно себя чувствовать под
взглядом темпераментного мужчины?
– Ты так говоришь, словно никогда не видел меня в таком «наряде»!
Тэд с досадой шлепнул себя по лбу:
– Ты права. Но такое впечатление, словно в первый раз, – сказал он, подойдя к
Виктории почти вплотную, – так же можно быстро кончить! А это не интересно ни тебе,
ни мне…
Виктория осталась стоять.
– Я понимаю, Тэд, что тебя потянуло на секс. Но при всем моем к тебе уважении, я не