Но тут же отогнал наваждение.
Я не часто чувствую стесненность, разговаривая с Людьми Власти, но на сей раз поначалу немного смутился. Очень уж внушительным выглядел шейх – как и большинство из них, когда не затягиваются во фраки или смокинги. Их играет не только свита, но и облачение, каждая складка которого источает Восток, по сравнению с которым мы часто оказываемся столь же наивными, сколь простодушен Запад по сравнению с Русью. Однако я быстро пришел в себя: в моей жизни то была далеко не первая такая встреча, и как вести себя, выказывая уважение, но не теряя достоинства, я был научен уже давно.
Мы обменялись приветствиями, и он сразу заговорил о деле; сказалось, наверное, западное воспитание, полученное им в молодости и позволявшее порою пренебрегать протоколом. Говорил он на прекрасном английском; видимо, ему было доложено, что по-арабски я говорю весьма коряво – да и то на сирийском, а не на аравийском диалекте.
– Я рад видеть вас в этом городе, – проговорил он.
– Я вас – еще более, саййид. Если позволите мне быть откровенным, скажу, что не ожидал видеть вас здесь сразу же после ид ал-курбана, великого праздника.
Между его усами и бородой на миг блеснули зубы:
– Каждый день хорош для дел веры.
– Следовательно, я смею надеяться: ваше прибытие означает, что вопрос о поддержке со стороны друзей решен окончательно – и в нашу пользу?
Медленным движением он огладил коротко подстриженную бороду.
– Не совсем так, му’аллим (не знаю, почему он решил именовать меня именно таким образом, но спрашивать не стал). Прежде чем решиться на безоговорочную поддержку, мы хотим понять: чем на самом деле станет для России монархия и чем может стать для нее сближение с Истинной верой? Долговечным бывает лишь то, что закономерно, или, как говорят у вас, органично. А люди, которые никогда не вводили меня в заблуждение, посоветовали мне разговаривать не с официальными экспертами, но именно с вами. Видимо (тут он позволил себе чуть улыбнуться), журналисты всегда лучше информированы. В зависимости от того, что вы скажете – искренне и чистосердечно, – и будет зависеть наше окончательное решение. Если мы сочтем ваши доводы неубедительными – уйдем в густую тень и будем наблюдать со стороны за исполнением предначертаний Аллаха, не более того. Итак, каково отношение к истинной вере вашей молодежи? Как вы понимаете, это является важнейшим: будущее – за нею. Поэтому нас интересуют не столько отцы и даже дети, сколь внуки. Можете ли вы поделиться вашими мыслями на сей счет?
Чего-то в этом роде я и ожидал. И наклонил голову:
– Я готов к такой беседе, государь. Но боюсь, что мне придется быть несколько многословным.
Впрочем, этим Восток не удивишь.
– Говорите, – сказал он кратко. – Все, что скажете – лишь для узкого круга.
– Итак, саййид, – начал я, – молодежь, как я убежден, созрела. И не только потому, что ее всегда тянет к новому. Молодежь – в массе своей, – как правило, оппозиционна всегда, когда чувствует неправду. Она стремится к Богу, но со стороны старших поколений видит не искреннее стремление, но лишь позу – когда речь идет о христианстве. Что же касается ислама…
Когда я закончил (через полчаса примерно), шейх после краткой паузы уточнил:
– Иными словами, процесс этот, по-вашему, является естественным?
– Точно так же, как то, что вода течет под уклон, саййид.
Он провел ладонью по бороде.
– Я подумаю над тем, что вы рассказали. Вы, конечно, не считаете, что открыли нам что-то новое…
– Разумеется, нет, государь.
– Но всегда полезно узнать, как все выглядит с противоположной стороны. Поэтому я вам благодарен.
– Противоположная сторона – это ведь не мы, – осмелился поправить я.
– Мнения Запада мы узнаем через других людей, – тут же осадил он меня. И как бы для того, чтобы смягчить резкость, добавил:
– У этого есть своя польза. Например, мне стало известно, что вы сейчас подвергаетесь достаточно серьезной опасности. Как сказал в своей касыде великий Рудаки, – он опустил веки и прочитал медленно, выразительно:
Вы поняли? Не только тот, о ком вы заботитесь, но и вы сами. И вот мы решили в какой-то мере обезопасить ваше пребывание здесь. Так, разумеется, чтобы это вас нимало не стесняло.