Разумеется, разговор должен быть предельно общим: не знаю, как с ее телефоном, но уж здешний-то, гостиничный, наверняка прослушивается. Ни слова о деле. Убедиться, что она в порядке, и назначить свидание, не называя, конечно же, места встречи его общепринятым именем (улица, номер и прочее), но пользуясь лишь своего рода шифром – криптографией воспоминаний.
Наконец, решившись, я набрал номер. Долго слушал унылые гудки. Но никто так и не отозвался.
Оставалось только положить трубку, прилечь на диван и посетовать на еще одну неурядицу – из числа тех, которыми бывает наполнена жизнь моллюсков.
Наверное, тут надо помочь разобраться в терминологии. Ею пользуюсь только я один, и изобрел ее для собственного удовольствия и употребления. Моллюски – это те, кто оставил российские воды и перекантовался за границу. То есть в свое время поработал ногами. Моллюсков я разделяю на брюхоногих и головоногих, прочая конхиология меня не интересует. Брюхоногие – это те, чьи нижние конечности пришли в движение по приказу брюха. Улитки, которым подумалось, что в жизни надо плыть не против струи – хотя только так можно выйти на редан, – но в струе, и все дело в том, чтобы выбрать уютное тепленькое течение, где корм вкуснее, и стоит он дешевле (относительно заработка), и быт устоялся во всех отношениях по сравнению с вечной российской неразберихой. В отличие от них у головоногих команду ногам подавала голова, которую в России не смогли приставить к делу, загрузить и, конечно, воздать соответственно. Голова – такой организм: если в ней что-то есть, она не успокоится, пока это «что-то» не пойдет в работу. Говорят, что дурная голова ногам покоя не дает; на деле она не дурная, она просто другая, и от брюха зависит не в первую очередь.
Головоногих я оправдываю, брюхоногих – нет, хотя сам вроде бы уехал именно по житейским причинам; во всяком случае, так принято думать, и я никого не собираюсь разубеждать. Но даже если не знать тех причин моего убытия, которые оглашению не подлежат, – некоторая головоногость в моих действиях двадцатилетней давности все-таки просматривается. Мне приятно так думать.
А вообще-то быть патриотом России куда легче, находясь за ее пределами, чем живя в ней. И если бы…
Но тут ударил в колокола телефон.
– Алло!
– Тал, ты? Привет! Это Изя…
3
Я назначил ему встречу достаточно далеко; мы окопались в небольшом ресторанчике «Восток» – не в центре, но и не на окраине, в самый раз.
За черт знает сколько лет, что мы не виделись, Изя почти не изменился, разве что кудри чуть поредели и на его шее возникла пара морщин. Однако, учитывая возраст, выглядел он прекрасно. Теннис, наверное, диета, разные герба– и другие лайфы, прочее соответственно. Судя по его прикиду, он нашел меня не за тем, чтобы попросить сотню евро взаймы.
Я заказал винный кебаб и тамийю, он – мак-любе и иракские голубцы, на десерт оба взяли пахлаву и кофе. Отправив официанта, я начал наконец разговор.
– Откуда ты узнал, что я здесь? Точнее, что здесь именно я?
– Отвечать вопросом на вопрос – моя привилегия, – сказал Изя Липсис. – Ты же не еврей. Хотя в наше время – кто может знать?
– Никто не может. Итак – каким же образом?
– Очень просто. Приехал по делам. Позвонил Северину. Его не застал, но мне передали, что ты тоже разыскиваешь его. Зачем он тебе? Ты начал продавать компьютеры? Кто твой поставщик?
Северин, давний наш знакомый, возглавлял торговую фирму; но мне он был нужен совсем по другому поводу.
– Я ничего не продаю. Кроме, может быть, родины, но это нелегко: большая конкуренция. Так откуда же ты узнал, кто такой Вебер?
Липсис поджал губы. Потом неожиданно ухмыльнулся:
– Не стану отвечать, поскольку ответ может быть использован против меня. Да ты и сам понимаешь.
Я, естественно, успел понять – и лишь кивнул.
– Ну а чем я могу заменить тебе Северина?
– Не заменить. Но помочь в том, что ему не под силу. Мы с ним уже созвонились. Он не может.
– Не может – чего?
– Объясню. Так, сразу – было бы против правил вежливости. Сперва поговорим о том о сем, как здоровье, как бизнес, как что, а уж потом…
Мы обождали, пока официант устанавливал еду на столе. Затем я поинтересовался:
– Ты уверен, что не ошибся адресом? Я здесь двадцать лет не был… Чем же я – по сути чужестранец – могу тебе способствовать?
– Ты не был, верно, – согласился он. – Но Салах Китоби приезжал не так уж давно. А вы с ним – старые приятели, не так ли?
– Встречались в свое время, – ответил я осторожно.
– Вот именно, – сказал он. – Встречались. А мне вот не пришлось. Но тем не менее у меня есть к нему рекомендации. И будь он здесь – помог бы мне. А раз его нет, я полагаю, не откажешь ты. Хотя бы во имя моего знакомства – с ним и с тобою.
– Интересно… – Я попытался проговорить это слово как можно более неопределенно. – А могу ли я полюбопытствовать, у кого ты получил эти рекомендации?
Он помолчал, разрезая румяный кусок мяса и накладывая на него капустный ломтик. Прожевал. И спросил медленно, словно размышляя:
– Фамилия Акимов тебе говорит что-нибудь?
Она говорила мне очень многое.
– Ну, допустим… я знаю человека, который так назовется.
– Генерала Акимова.
– Именно его я имел в виду, – подтвердил я. – Выходит, ты и с ним встречался? Ты знаком, похоже, со всем светом.
– Нет, – ответил он. – Не встречался. Но должен увидеться. А сейчас у меня найдется, конечно, рекомендация – если угодно, могу предъявить. Хотя сомневаюсь, чтобы тебе оказалось по силам ее прочесть: вряд ли она будет на русском. Прекрасное мясо. А у тебя как?
– Неплохо, – сказал я, прожевав очередной кусочек баранины. – Здесь пристойно готовят. Так ты говоришь – не смог бы прочесть? Она у тебя что – на иврите?
(Вообще-то это не составило бы для меня больших затруднений; однако у меня были ведь и другие способы проверить его полномочия. Так что я решил не нажимать чрезмерно.)
– Ничего. Я переведу.
– Зачем же? Поверю тебе на слово. И, если помочь тебе действительно в моих силах…
– Сможешь, ты сможешь.
– Что же тебе требуется?
– Приглашение на сегодняшний прием в известном тебе посольстве.
– Ничего себе! – воскликнул я. – Губа не дура. Может, тебе достать еще и пропуск на Программный съезд партии азороссов? А еще что?
– Пропуск не нужен, – сказал Изя, явно наслаждаясь ситуацией. – Поскольку он у меня есть. Запасся. И имею все основания в этом съезде участвовать. А вот относительно нынешнего приема вовремя не был информирован. И потому прошу твоего содействия.
– А не лучше было бы уладить все через ваше посольство?
– Если бы в запасе было еще две недели, я так и сделал бы. Но прием состоится сегодня. – Он отведал голубцы. – Черт, они холодные!
– Так и полагается.
– Мой промах… Надеюсь, на приеме не придется так опростоволоситься.
– Значит, ты обязательно должен там быть?
– Я обязательно должен там быть.
– Вижу, ты сильно полюбил мусульман.
– Фу! – Изя, казалось, чуть не подавился. – Сказать такое о еврее!
– Тогда зачем? Что у Израиля общего с шейхом Абу Мансуром?
– Может быть, больше, чем ты думаешь. – Он прищурил глаз. – Жили же иудеи некогда в Хайбаре, что не так уж далеко от Медины, крестьянствовали вместе с арабами, что исповедовали закон Моисея, – пока халиф Умар не переселил нас в Сирию…
Станет он учить меня истории!
– Рассказывают, однако, что Пророк перед смертью предупредил, что ислам и иудаизм не могут одновременно существовать в Аравии.
Изя, однако, не смутился:
– А мы и не собираемся в Аравию. Только этого нам не хватало! Но дело вовсе не в наших межгосударственных отношениях. Мы ведь будем поддерживать именно того претендента, в котором заинтересованы они – и ты, по-моему, тоже.