Так или иначе, после трёх или четырех таких «визитов» Марина (именно так звали хозяйку), убедилась в том, что проблем со мной не будет. И после мы встречались только чтобы расплатиться с ней, в заранее оговоренный день.
Жизнь моя пошла ровно и спокойно: пять дней в неделю на работу. Путь у меня занимал немного по меркам Москвы – сорок минут от дома до офиса. На выходные я часто ездил к маме в родной Сергиев Посад, иногда – встречался с отцом. Он потихоньку «пилил» меня насчет ипотеки, убеждал что лучше отдавать те же деньги за своё жилье, а не «тёте» за чужую квартиру. Умом я был совершенно с ним согласен. Но честно сказать, я не был в себе настолько уверен, и попросту не мог решиться на «пятнадцатилетнее рабство» – и это в лучшем случае. Вы, наверное, решите, что я довольно инертный и неинициативный человек. Что ж, я полностью соглашусь с вами.
Квартира, в которой я жил, располагалась на третьем этаже типовой пятиэтажки. Окно моей комнаты выходило на проезжую часть улицы. В квартире был небольшой застеклённый балкон. Улица была не очень большая, но и не совсем маленькая – две полосы в каждую сторону. По ней ходило два маршрута троллейбуса и один – автобуса. Вечером, когда я ложился спать, за окном шумел город, иногда сигналили машины или кричали пьяными голосами около магазина напротив. Но мне это не мешало, засыпал я обычно легко и быстро. Если же иногда я вставал посреди ночи, то улица была совершенно тихой, разве что проедет случайная машина. Дом располагался так, что в окно я мог видеть значительную часть проезжей части в желтом свете ночных фонарей. Если честно, тогда мне нравился этот вид, он наводил меня на спокойные мысли, умиротворял, если можно так выразиться.
Вот и один раз, (я помню эту ночь так же ясно, будто бы все это произошло накануне) я проснулся ночью. Это было ещё в августе, так что окно было приоткрыто, оттуда после душного летнего дня, наконец веяло ночной прохладой.
Я натянул домашние штаны и футболку, и вышел на балкон. Закурил сигарету (курил я исключительно на балконе – это было непременное условие хозяйки, да и сам я не хотел, чтобы квартира провоняла табаком). Ночь была как всегда спокойной, тишину нарушал лишь далёкий шум большого проспекта, что проходил за несколько кварталов, параллельно моей улице. Я уже собирался затушить окурок, и отправиться досматривать сны, когда вдали послышался рёв мотора. Мне он сразу показался необычным, даже, можно сказать, зловещим. Хотя, может быть, это мое восприятие после всего, что происходило со мной в следующие недели. Как бы то ни было, рев доносился издалека, откуда-то с того конца улицы, в сторону которого смотрело моё окно. И этот рёв нарастал, становясь всё ближе. Я не разбираюсь в машинах, но по звуку это был необычный мотор, такого утробного и одновременно пронзительного рёва я никогда раньше не слышал. Иногда звук мотора сопровождался визгом покрышек, трущихся об асфальт. Мне стало интересно увидеть, что же это за чокнутый ночной стритрейсер. И, собственно, на чем он гоняет. Но внутренний голос почему-то настаивал, чтобы я ушёл, закрыл окно, укрылся одеялом и ни за что не смотрел на улицу. Вместо этого я закурил еще одну сигарету, и стал ждать. Сейчас мне кажется, что это было самое неправильное решение в моей жизни. Хотя, кто знает, изменило бы это что-то или нет…
Ждать пришлось недолго. Рев мотора стал невероятно громким, утробным. И вот я увидел машину, которая неслась по улице. Во-первых, я не особенно сильно разбираюсь в моделях машин, во-вторых – времени рассмотреть эту машину у меня в любом случае не было. Она неслась по улице, будто пушечное ядро. Только в отличии от ядра, которое летит прямо, машина делала заносы от одного бордюра до другого. Она пролетела мимо моего дома, покрышки взвизгнули, когда сумасшедший гонщик сделал очередной занос. Мне показалось, что он прошел в сантиметрах от бамперов легковушек, которые были припаркованы в кармане напротив магазина. Какой марки была машина – я, конечно, не мог сказать. Но определенно это был какой-то американский «масл-кар» родом из шестидесятых или семидесятых годов. Мустанг или Шелби, что-то в этом роде. Я даже не смог бы сказать, какого он был цвета. Определённо – темного. Но не блестящего черного. Машина была будто серое пятно, возможно, с немного коричневым оттенком.
Как бы то ни было, адский рёв двигателя быстро удалялся. «Ну и придурок!» – подумал я про себя, потушил сигарету, и вернулся в комнату. Разделся, лёг в кровать и сразу уснул.