–Так ведь мне же вы, окаянные, кости тленные тащите чуть не каждые двое дней, и всё требуете мол «Скажи, старче, что ты видишь!» – я уж и вижу туманно всё. Не уйметесь вы никак, нет на вас креста будто. Тьфу! Всё злато свое жаждите отыскать!
–Креста и правда, нет, – перебил его второй собеседник. -А вам, между прочим, условия мы создали близкие к тем, о каких вы нас и просили. Даже электричество не стали проводить сюда. Уж что человек наш в доме постоянно дежурит – будьте любезны понять. Как говорится, доверяй, но проверяй.
–Да и хай бы человече ваш служивый тут сидел, мне он не помеха совершенно. Благо сидит да книги читает наверху, где светло ему. А вот чем вы кормите, тьфу на вас! Только и вижу что кровь со скотобойни тащите, свиную, от ней у меня силы совершенно нет даже и ночами. И живот болит еженощно.
–Ну а что вы прикажете? Вам может, начать девственниц сюда поставлять или может, кровь человеческую? И так мы по вашему случаю особыми секретным приказом часть донорской крови изымаем. Даже из Москвы везти приходится. Но большего от нас не ждите. Не нравится – так покушайте, вон, яблочек в конце концов!
–А кости ваши, что вы мне опять полон мешок притащили – никуда они не годные. Трогал я их, беседовал ночь всю темную с ними. Да, а что толку. Страдания много в душах тех, я вам скажу!
–А подробнее отсюда давайте! Что за страдания то?
–Да вам оно что? Без интересу всё это будет. Вы же сами недалече ушли от тех мучителей. Не будет многотерпевшей земле этой миру, и счастью не будет народу, покамест такие как вы изуверы правят.
–Ну это вы зря так, – голос на момент умолк и Петька услышал, как чиркнули спичкой, – мы с вами довольно лояльны. Сами вспомните, как вас немцы заставляли на них работать. Чесночного экстракта вам распылят в камеру. Свет яркий на пару-тройку часов включат. И потом уже препараты дают. “Нате мол, говорите, что это, чьи останки, и что знал человек!”
–Так я им, иродам, ни слова правды и не говорил, тьфу на них, басурман неправославных!
–Верю. Говорили бы – при товарище Сталине и не посмотрели бы на ваши особенные способности, как и прочих врагов народа и предателей, в расход отправили бы.
–Экий он смелый! В расход, говоришь? Меня дюже хотели в расход еще при Царе-батюшке отправлять. Да не сумели черти. Не было у них на Григория управы, и силы такой чтоб веру во мне святую загубить – не было. Верою я и спасался, и сейчас токмо ею и жив, хотя годов мне без счёту!
–Вы значит, пустой разговор про свою веру прекращайте. По образцам, что я вам вчера привёз от вас жду записи. Нам известно доподлинно что останки принадлежат поручику Березуцкому и штабс-капитану Павлову. Двое этих граждан расстреляны по приговору полевого трибунала в двадцатом году, и есть большие основания полагать, что знали они много о судьбе интересующих нас вещей. Особенно Павлов. Он служил в охране Колчака, мог он многое знать. А насчет страданий, это вы, Григорий Ефимович, оставьте при себе – нам факты нужны, а не эмоции.
–Тьфу на вас! Условия говорит они мне сделали. "Мол, живи свят-старче в доме, никто не побеспокоит тебя тут!" А что с тобой наш разговор сейчас уши чужие слышут, хоть догадываешься? – проскрипел старик.
До Петьки не сразу дошёл смысл этих слов, а когда дошёл, было уже поздно. Из-за угла дома шагнула высокая фигура в длинном одеянии из грубой серой ткани. Из-под длинных рукавов видны были костлявые и невероятно ссохшиеся руки. А лицо этого чудовища было больше похоже на обтянутый желтоватой бледной кожей череп. И только глаза на нём были живыми. Смотрели они на Петьку умным, блестящим взглядом, и будто смеялись над ним, было в них что-то даже задорное. А Петька сжался и оцепенел. Надо было вскочить и бежать наутёк, неважно куда, но подальше от этого жуткого деда. Но его будто сковало оцепенением. Он не мог пошевелиться. «Вампир!» – последнее что успел подумать Петька, когда костлявые руки схватили его и подняли за плечи.
Очнулся Петька в большой белой палате. Пахло противно – больницей и лекарствами. Казалось, он всё это видел во сне. Над ним склонилось мамино лицо. Петька слабо пошевелил головой, а мама погладила его по лбу.
–Испугал же ты нас! Как ты туда попал? Потом всё расскажешь! Господи, как же страшно было, – мама смахнула с глаз слезинку платком.
«Нет ни за что не расскажу. То, что я там видел – они все-равно мне не поверят, так ещё и накажут сильнее!» – решил Петька. А потом как молния в ночном небе, в голове сверкнула страшная мысль, всего в одно слово: «велосипед!»