Около двух месяцев Джеймс молчал. Но когда жена вскользь упоминала о том что скоро они, наконец, смогут себе позволить первый за много лет совместный отдых где-нибудь в райском уголке планеты, например Мальдивы или Таити – его так и подмывало взять и признаться во всем.
В один из таких вечеров он так и сделал. И всё кончилось быстро и ошеломляюще для Джеймса Юна – Кэтрин ушла от него. Джеймс понимал её негодование и расстройство, понимал и её разочарование. Но всё таки он не ждал, что она после этого уйдет. Он заблуждался.
С тех пор жизнь потеряла яркость и смысл. Он был не из того рода людей, кто давал волю чувствам, так что даже близкие друзья не догадывались насколько подкосила его утрата почти всего состояния и распад семьи. А теперь начали сниться такие вот сны.
Здоровье в свои 53 года он имел ещё вполне хорошее и мог бы минимум пять лет занимать левое кресло большого самолета, летающего между континентами. Да что говорить, если прикинуть его расходы и получаемую зарплату, он мог бы ещё успеть скопить не на одну поездку на Таити к своим шестидесяти годам. Но что ему было там делать одному?
Он продолжал летать. И после того сна всё шло хорошо, больше кошмары его не мучили. Но всё изменилось три недели назад, когда он получил расписание на ближайшие рейсы. Предстоял перелет в Лондон и затем на следующий день обратно. Второй пилот – Килиан Бессон. Юн просмотрел расписание, и отбросил бредовую мысль о совпадении со сном. Но какой-то тревожный звоночек впервые зазвонил в его голове.
Наступил день вылета. Стандартные процедуры в аэропорту, медосмотр, подготовка к вылету, загрузка самолета. Уже после буксировки от терминала началась гроза. В итоге почти час пришлось ждать в растянувшейся очереди на взлёт. Наконец дали разрешение на руление. Когда они взлетели и «взобрались» на эшелон, Бессон включил автопилот. А Юн сам против своей воли проиграл в голове схему его быстрого отключения.
Бессон о чём-то разговаривал, но Юну было трудно сконцентрироваться – отвечал он кратко, так что вскоре коллега понял что капитан либо не в духе, либо занят какими-то своими соображениями.
После получаса в тишине Бессон отстегнулся со словами:
–Пойду я проведаю девушек!
После того как он вышел из салона, Юн уставился на панель отключения автопилота. То, что он ощущал было сродни временному помешательству, он знал, что будет дальше. Его преследовало стойкое ощущение дежавю. И ещё он время от времени смотрел на стрелку часов – они показывали двенадцать-двадцать пять. Секундная стрелка медленно, но неумолимо ползла. Еще тридцать секунд, много– минута, и Бессон вернется за штурвал. Капитан Юн внезапно быстро развернулся, встал с кресла и повернул ручку кабины пилотов в положение «всегда закрыто».
Затем вернулся за штурвал и уверенно нажал необходимые кнопки на панели. Электронный голос дежурно произнёс: «Внимание. Переход в ручное управление» – загорелось табло «автопилот отключен».
Юн сидел, сжав руку на ручках управления двигателями. Ладонь моментально вспотела, стала скользкой. Оставалось сделать всего два движения: перевести двигатели во взлетный режим, и затем сильно надавить изо всех сил на штурвал вниз и вправо, направив самолет вниз. В висках стучало.
Капитан Юн внезапно и очень ярко вспомнил один момент из своего детства. Тогда он был ещё мальчишкой двенадцати лет. Со сверстниками они носились по улицам на окраине Монтгомери, что в штате Алабама, его родном городе.
Стоял жаркий летний день, такой, в который взрослые прячутся в тени домов, включают вентиляторы, торговцы закрывают магазинчики и лавки, улицы пустеют. И только неугомонные мальчишки остаются на улице в поисках приключений.
В тот день они на велосипедах выехали к заброшенному складу на окраине, там у них была своя «секретная база», а неподалёку проходила железная дорога.
Они часто развлекались, подкладывая на пути мелкие монеты, гайки и прочие мелкие предметы – у Джеймса было полно таких расплющенных артефактов.
Вот и в этот раз они побросали на «базе» свои велосипеды, набрали гаек и шурупов, и быстро положили их на рельсы. Их было четверо. Заводилой в компании был Мейсон. Ему уже было четырнадцать. Он обладал неоспоримым авторитетом, который всегда был готов отстоять кулаками. К тому же все знали, что Мейсон крутой, он дружит с Мэри-Луизой, шестнадцатилетней глуповатой блондиночкой из очень бедной семьи. Так же все знали, что они ходили пару раз в кино, и как утверждал Мейсон, она разрешала ему немного потрогать её «именно там». В том возрасте им это казалось пределом крутости. В общем, когда вдали показался дымок поезда-товарняка, который неспешно тащил груженые вагоны, Мейсон вдруг сказал: