Дан на минуту остановился послушать, но ничего не понял из-за сильного цоканья, «новгородского акцента» скомороха, хотя голос парня ему понравился, задорный и с красивыми переливами.
— Боярин, — тут же негромко и льстиво произнесли рядом с Даном. Дан моментально обернулся… — Откуда, кто… что я боярин? — пронеслось в голове. — Я же без пояса… — Дан посмотрел на назвавшего его боярином. Невысокий, худощавый и чернявый. Одет добротно. Похоже, хозяин торговой палатки, рядом с которой Дан непроизвольно остановился, очарованный голосом молодого скомороха. — … или так ляпнул? — уставившись на купца, подумал Дан.
— Боярин хочет купить хорошую кожу? — спросил торговец. — Есть юфть и сафьян, есть…
— Так ляпнул, — понял Дан. Видимо, торговец решил, что Дан заинтересовался его товаром и, на всякий случай, польстил возможному покупателю.
— А, может, бай… — тюркский титул, мгновенно напомнивший Дану о чем-то среднеазиатском, из той, прошлой, жизни, резанул слух… — интересуется утепляющими дом и радующими глаз изделиями шемаханских мастеров? — спросил купец. Дан еще раз, но уже внимательно глянул на купца: — Чернявый, баем называет, но черты лица европейские. Никак татарин из Казани, хоть и одет по-русски?
Двое помощников татарина, одетые подобно купцу, только в материал попроще и, вместо, привычной Дану шапки, в тюбетейках на стриженных наголо головах — один был похож на купца, такой же худощавый, невысокий и чернявый, второй же светлый, шире в кости и ростом побольше, и напоминал скорее карела-ливвика или вепса, коих Дан немало уже насмотрелся в Новгороде — торопливо разворачивали перед Даном шерстяной ковер.
— Стоп, — громко сказал Дан и предостерегающе выставил вперед ладонь, намекая этим купцу, что достаточно, хватит! — Не сейчас, уважаемый. Меня не интересуют твои ковры. Возможно, в другой раз. А сейчас я пришел за… — И не закончив фразу, легко отодвинул купца в сторону и двинулся к палатке-деревянному домику на прилавке которого заметил нечто напоминающее большие красные плоды гранатового дерева.
— Э-э, — хотел что-то сказать татарин. Но неожиданно на его плечо опустилась тяжелая рука и купец услышал показавшееся ему зловещим: — Не надо! — Он сразу забыл, что хотел сказать и мгновенно, на пятках, развернулся, хватаясь за кривой кинжал, висевший у него на поясе. Рядом с ним стояли и смотрели на него, укоризненно качая головой и цокая языком, два бугая. Бугаи, вероятно, были из сопровождения дылды — новгородца, охрана, которую купец совершенно выпустил из вида. Один из них, не выше купца, но раза в три шире, сжимал в огромной лапище — жутковатых размерах кулаке, топорик-клевец, похлопывая им легонько себе по ноге. Второй, огненно-рыжий и на голову выше широкого, правда не столь «массивный», с устрашающего вида дубиной, торчащей в петле под мышкой, убрал с купеческого плеча руку и, придерживая, второй рукой, на своем плече сложенный тобол-мешок из рогожи, непонятно уронил: — Не стоит тормозить босса… — Купец сделал глубокий вдох, потом выдох… И отпустил рукоять кинжала. Оба словенина тут же кивнули и, синхронно развернувшись, поспешили вдогонку за боярином. А татарин-купец, всегда считавший, что хорошо знает язык московитов и прочей руси, задумчиво уставился им в спины… Неведомое «тормозить босса» напрягло купца, и он тщился понять — не упустил ли он только что выгодного клиента…? Но, если бы он сейчас мог увидеть ухмыляющиеся физиономии широкого новгородца и его огненно-рыжего товарища… «Приколовшихся», как говорили в том времени, откуда Дан провалился в Новгород, над татарским гостем с помощью новых, подслушанных у Дана, слов…