мои слова, однако после удара по голове... В общем, я видел, что произойдет с Новгородом и с вами. – И не давая ни тысяцкому, ни посаднику и ни боярыне и рта раскрыть, уронил: - Я знаю, когда и кто убьет посадника Дмитрия... - Дан метнул взгляд на примостившегося справа от Марфы-посадницы посадника Дмитрия - ... когда и кто тысяцкого Василия... - быстрый взгляд на "баскетболиста" Василия... - Что-о? – с секундным запозданием, среагировал Дмитрий и подался вперед. – Ты, человече, не заговаривайся, - угрожающе произнес он. - ... и где отдаст богу душу боярыня Марфа Борецкая, - не обращая внимания на посадника, добавил Дан. Он рисковал, сильно рисковал, ведь, за такое могли и в "яму" посадить, а затем долго пытать, подозревая участие в заговоре. Но, к сожалению, он не знал, как по-другому заставить этих троих высших чиновников Господина Великого Новгорода, от которых сейчас зависела судьба всей новгородской республики, выслушать его. А Дану было нужно, чтобы они выслушали его, или... Или же Новгород, все-таки, превратится в забытый провинциальный город, а уцелевшие его жители - в бесправных холопов Московского царства... Из горожан Господина Великого Новгорода в холопов! На удивление, Марфа, вздрогнув, когда Дан упомянул ее имя, больше никак не проявила своего интереса к сообщению Дана. А тысяцкий, вообще, хмыкнул: - Напужал, тоже. Только учти, я пуганый… Дана начало трясти. И от страха за себя, родного, от того, что он сейчас находился на грани "фола" и запросто мог попасть отсюда прямо на дыбу, и от того, что он очень хотел донести до мозгов, до печени, до сердца этих троих, без сомнения, самых важных должностных лиц новгородской республики, что произойдет с ними и с Новгородом, какое будущее ожидает город и его жителей, если в сей момент, прямо сию секунду, не изменить, не начать менять Город, его внешнюю и внутреннюю политику. А еще он очень рассчитывал, что эта троица сделает нужные выводы из того, что Дан им расскажет. Ведь, не дураки же они в конце концов! И должны задуматься, даже, если не поверят в слова Дана. А задумавшись, предпринять кое-какие меры - хотя бы просто так, на всякий случай, допустим убрать перекосы и крайности в организации новгородского ополчения-армии, перекосы очевидные для человека 21 века и незаметные для людей 15 века. Уже одно это может изменить баланс сил в предстоящем столкновении с князем Москвы Иваном III, в грядущей войне с московским княжеством. А когда сведения Дана станут подтверждаться... - а это неизбежно, ибо это новгородцы еще могут ни о чем не подозревать, а в будущем... Все давным-давно уже известно - ...правители новгородской республики просто вынуждены будут провести дальнейшие преобразования, поскольку иначе они станут самоубийцами. Кстати, провести, возможно, с его, Дана, участием или с его, Дана, подсказки. В любом случае, без дальнейших преобразований, Москва, все равно, захватит Новгород. Но, зато, если Новгород изменит свою внутреннюю и внешнюю политику и сохранит независимость… Он станет центром притяжения для всей северо-восточной Руси. Не Москва со своими золотоордынскими замашками, а именно исконно русский Новгород. И вся истории России пойдет, возможно пойдет, по-другому пути. В ней уже не будет места для психопата Ивана Грозного, лично, по монгольскому обычаю, сдирающему кожу с живых людей, не будет места для его уголовников-опричников. Не появится никудышний полководец, жестокий правитель и создатель первого российского «ГУЛАГа» - для строительства Петербурга - Петр Первый; не умрут от голода - в 20 веке! - миллионы людей в Поволжье и на Украине, не погибнут бесмысленно и бездарно на строительстве Беломорканала, на лесоповалах Урала и на прокладке железной дороги в никуда, на Колыму, в вечную мерзлоту Сибири, заключенные советского "ГУЛАГа". Не станет тысяч почти мальчишек, «трофеев», как называли этих парней работники НКВД, а вслед за ними и бойцы и командиры Красной армии, прямо с поезда, прямо в гражданской одежде, без всякой жалости, брошенных под пулеметы немцев или просто, тупо, на минные поля для создания проходов… И вся вина этих вчерашних мальчишек - «трофеев» состояла в том, что они были в оккупации. На территории, оставленной Красной армией после первых боев с немцами в 41-42 годах. И не успели эвакуироваться в тыл... Не будет специальных послевоенных бригад железнодорожников, снимавших на станциях с тормозных площадок и подножек вагонов только что прибывших поездов трупы замерзших или умерших от голода детей. Детей, бежавших из "проштрафившихся" лично перед товарищем Сталиным Курской, Брянской и Орловской областей… Не станет постоянного, но незримого присутствия в жизни государства, вплоть до конца 20 века, давно исчезнувшей, но не умершей монгольской орды. Словно вся Россия это золотоордынский улус, а ее население – покорные данники, живущие по воле правителя, назначенного им ханом... Может быть Дан и не задумался бы о прогрессорстве, хотя такие мысли – попытаться, пусть чуть-чуть, пусть «на грамульку», подправить историю своей страны - а своей Дан считал всю Россию, Белоруссию и Украину - все равно, со временем, появились бы у него. Как появились бы, наверное, у любого, попади он в прошлое и интересуйся кое-чем большим, чем вкусно пожрать и с кем-нибудь переспать. Конечно, если он не совсем тупой или "тюфяк"... Но появились бы гораздо позже, потом. Когда устроился бы в новой жизни, когда заработал бы денег, когда... В общем, не скоро. Однако, на беду Дана, Новгород, несмотря на все свои проблемы, стал нравиться ему. Нравится своим торжищем, своими пивными заведениями, гульбищами, боярскими усадьбами и ганзейскими купцами, нравиться даже городскими богатеями и задиристыми парнями, вспоминающими о былых походах ушкуйников и надеющимися когда-нибудь уйти в такой поход. Нравиться горластыми и красивыми новгородскими девахами… Было в Новгороде что-то такое, естественное, и в тоже время очень близкое 21 веку. Что-то позволявшее его жителям очень напоминать Дану бывших современников. Дан еще не все видел в городе, однако и того, что успел… Хватило. Он уже ощущал себя своим в Новгороде и хотел, чтобы Новгород оставался и дальше Господином Великим Новгородом, а не простым провинциальным Новгородом, каким он его знал по всей последующей истории российской державы. Но в следующем году должна была начаться война с Москвой, которую Новгород позорно проиграет, то есть проиграл в той, прежней, жизни, и больше уже никогда не был Господином Великим Новгородом. Новгородом, с бегающей по мостовым, как и в 21 веке, детворой; со школами, обучающими младых новугородцев грамоте и счету, а также тому, что было бы не лишним и в 21 веке - риторике, пению и игре на музыкальных инструментах... Правда, в школах учились только мальчишки, а девочки получали образование на дому. Но, как-то, это не особо сказывалось на их грамотности, и отписать на бересте – материале, используемом в Новгороде вместо бумаги – нерадивому любовнику или ухажеру, судя по словам Семена, работника Домаша, новгородские дамы могли так, что и в 21 веке им многие позавидовали бы. Кстати, как и в школах 21 века, новгородские школяры предпочитали не столько слушать учителя, сколько заниматься разными посторонними делами, например, рисовать человечков или зверей... После поражения в этой войне молодежь в Новгороде уже не будет, как прежде, как в далеком, насыщенном всякими электронными и не только игрушками будущем, обмениваться «смс» -ками - в роли «смс»-ек в городе выступали записки на бересте, разносимые местными аналогами курьерских служб. Исчезнут в Новгороде и многочисленные раньше, процветающие службы знакомств в виде всяческих свах… Ведь ханжеская мораль московского "домостроя", пышным цветом распустившаяся в России, с большим неодобрением смотрела на подобных свах. А новгородцы еще и не прочь были поволочься за симпатичной «юбкой» и также, как их «сотоварищи по несчастью» в далеком будущем получали за это от своих суженных-ряженных тяжелыми бытовыми предметами по загривку, хотя, конечно, случалось и наоборот. Вплоть до больших ветвистых рогов на голове у некоторых новгородских джентльменов. И замуж выходили и женились в городе не только по родительскому велению, как в Московском царстве -России подавляющая часть населения вплоть до 20 века. И юмор у новгородцев 15 века был под стать юмору жителей Русской равнины начала 3-го тысячелетия нашей эры... Ну, может, дрались новгородцы несколько чаще, чем бывшие современники Дана – но без членовредительства. За членовредительство выкуп полагался, в зависимости от тяжести оного. Да, и дрались, потому что в спорах и конфликтах друг с другом на полицию не полагались, поскольку не существовало в Новгороде никакой полиции, было лишь некое подобие ее под названием биричи, приставы и мечники. К тому же новгородцы не являлись затюканными государством обывателями и проблемы привыкли решать самостоятельно, без помощи прокуроров, судей и прочих «законников». Сделал пакость – будь готов ответить! И никакой адвокат или взятка судье тебя не отмажет. А если пакостник здоровее тебя, можно позвать постоять за своего соседей по улице, и это уже «дело святое» - постоять за своего… Правда, кулаками новгородцы часто пользовались, чтобы и оппоненту, при случае, доказать ошибочность его взглядов. Или попытаться доказать… В представлении Дана Новгород б