агон московских татар. Два десятка всадников - степняков. Время клонилось к закату, хотя еще было светло. Степняки гостей не ждали и даже коней отогнали пастись подальше. Несколько человек направились в лес за дровами… Свист арбалетных болтов оказался для кочевников полной неожиданностью. Тяжелые короткие стрелы пробивали степных воинов насквозь, даже тех, кто еще не снял тяжелые тегиляи. Но первыми погибли сторожа при лошадях, застреленные почти в упор. Невысокие татарские кони, приученные не подпускать к себе чужих, на этот раз не почувствовали вплотную подобравшихся к табуну людей... У сторожей лишь струйки крови запузырились на губах, когда арбалетные болты вошли им в сердце... Захваченные врасплох татары заметались по лагерю, пытаясь укрыться от стрел, а затем, визжа и хватая оружие, ринулись к лошадям. Однако, добежать до лошадей им не дали. Бегущих к лошадям татар тоже встретили арбалетные болты... Спустя несколько минут после избиения загона, из травы на лугу поднялись люди - сначала один, потом еще с десяток - в капюшонах на голове, в разрисованных зеленым, черным и коричневым накидках поверх черненной брони. В руках у людей были арбалеты.- Олуч, Гюргей, проверить татар. Всех раненных добить! - слегка сдвинув капюшон, скомандовал загадочным воинам очень высокий человек слегка диковатого - с заплетенными в две толстые косы темными, с подпалиной волосами, с рыжими, светлеющими на концах усами и небольшой, яркого медного цвета бородой - вида. - Сашко, Нос, пройдите по лагерю, соберите все ценное. Хотев, Янис, принесите оружие и этих, в лесу, посмотрите. Остальным – собрать стрелы. Время пошло! Солнце еще не успело окончательно опуститься за горизонт, как маленький отряд, предварительно пуганув татарских лошадей, растворился в лесу, оставив перебитых татар лежать на разоренном ночлеге. ... Среди деревьев бесшумно скользили двое разведчиков, за ними, далеко позади, слегка рассыпавшись по лесу, чтобы не оставлять ненужных следов, двигался отряд. Самым последним шел-бежал Дан. Ровно год назад, неизвестно каким способом и чьей прихотью он переместился из Гомеля 21 века в Новгород 15. В то, что он просто так провалился в некую черную дыру с выходным отверстием в средневековье, Дан не верил. Не считал нужным верить. Хотя бы потому что ему отчетливо мерещилась в этом деле пара чьих-то шелудивых, поросших мелкой кудрявой шерстью ручек, то есть ножек, то есть копытц. А еще мелькали рожки на голове, такие маленькие и слегка закрученные. И нос в виде пятачка. Иначе говоря, харя обыкновеннейшего кондового черта, каким его нарисовали в известном фильме, по повести малороссийского мистика Гоголя, Николая Васильевича - « Вечера на хуторе близ Диканьки»... Кто-то, ведь, позвал Дана тогда, в подъезде... За год, что Дан провел в Новгороде или в Господине Великом Новгороде, как с гордостью называли его сами новгородцы, он не раз вспоминал этот голос. И пусть вначале даже и мыслей не допускал, что его мог позвать кто-то иной, а не Макс, но... Но затем все чаще и чаще стал задумываться над той неуверенностью, прозвучавшей в голосе Макса... Однако, это всего лишь лирическое отступление. На самом деле, Дан постоянно строил предположения, как он умудрился попасть в прошлое, за 600 лет до своего рождения. И одна из его версий, юмористически-мистическая, предполагала участие в этом деле черта. Впрочем, и другие его версии были не намного лучше – от космическо-уфологической, типа, пришельцы напакостили, до претендующей на некую изысканость и научность – случайное завихрение времени с выбросом из 21 века в 15. За прошедший год Дан научился хорошо понимать язык средневековых обитателей Новгорода и, естественно, говорить на нем... От воспоминаний о прошлом Дан отвлек тихий шорох и появившийся рядом Каупо. - Боярин, - сказал альбинос, - впереди, в лесу московиты. Все конные. Примерно полсотни человек. Два десятка из них татары… Глава 2 Сумерки сгущались все больше и больше. По узкой лесной дороге, зажатой с обеих сторон огромными соснами, дороге, со следами колес от телег, двигался отряд московских ратников. Проводник из местных уверенно вел отряд - стяг боярина Окинфия с двумя десятками союзных татар - в ближнюю деревню, что раскинулась на берегу большого лесного озера. Боярин торопился, он собирался переночевать в деревне. А еще боярин торопился на соединение с основными силами московского князя, находящимися сейчас в бывшем новгородском, а ныне московском Торжке. По словам проводника, скоро должен был начаться спуск в овраг, а там уже и озеро, на берегу которого расположилось селение. Боярин улыбнулся в редкие усы – он будет спать сегодня под крышей, а не на земле возле костра. Натянув поводья, боярин понудил коня выйти из строя. Здесь, по-за строем, боярин остановился, рассматривая едущих мимо всадников. Пропустив своих ратников, набранных из "детей боярских", городовых дворян и боевых холопов и дождавшись угрюмо молчащих татар, двигавшихся последними, сразу за обозными телегами, боярин стегнул коня и зарысил, обгоняя колону. Стяг двигался споро, не зря он надеялся дойти сегодня до озерной деревни. И в поход взял лишь минимум, рассчитывая захватить все нужное в новгородских землях. Будь его воля, он бы весь свой стяг снарядил одвуконь, как у татар. Татары в поход идут налегке, без всяких телег, но зато на двух лошадях – на одной сам скачет, на второй все необходимое везет. Потому и передвигаются ходко. А обоз уже вместе с добычей берут. Где-то вдалеке завыл одинокий волк. Неожиданно и гораздо ближе его поддержало несколько сородичей. Забеспокоились кони. Какая-то птица прошуршала совсем рядом с дорогой, среди густо стоявших сосен-великанов... Непонятный холод обдал боярина, прополз по спине и застрял между лопаток - ему почудилось, что за деревьями, позади, стоит невидимый стрелок и этот стрелок целится ему прямо в спину. Спина нестерпимо зачесалась, захотелось обернуться, соскочить с коня и где-нибудь укрыться. Притихли и ратники, тоже что-то почувствовавшие. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, боярин решил поговорить с проводником.- Федор, - подозвал он проводника. – А что, волки у вас совсем не бояться людей? - Да нет, боярин, - философски ответил крепкий, тепло одетый, несмотря на лето, мужичок, – боятся. Но не очень. Вокруг отряда московитов, двигавшегося по дороге, волки уже выли со всех сторон – спереди, сзади, по бокам… Окинфий обернулся посмотреть на татар и… Арбалетный болт вошел ему точно под лопатку, именно туда, куда боярину и чудилось. Болт пробил легкую кольчугу, никогда не снимаемую боярином в походе, и вышел со стороны груди. Захрипел боярин, клонясь к лошадиной шее. Кровавая струйка потекла изо рта. Ближайший к боярину всадник, в тегиляе, с короткой черной бородой, подхватил выпавшие из рук боярина поводья, потянул его жеребца за собой. Пригнувшись к шее своего коня, закричал: – Доро... Арбалетный болт пробил тегиляй и спину чернобородого. - …гу-уу, - силясь закончить фразу прошептал чернобородый и тоже поник на конской шее. Привстал на стременах ратник в блестящем панцире, крича что-то и призывая внимание, но… Очередная арбалетная стрела ударила в блестящий панцирь, опрокидывая ратника назад, на круп лошади, и крик всадника завершился кровавым сипом… За несколько минут сразу с десяток воинов повалился с седел. Взвизгнули проснувшиеся татары и ринулись, подстегивая своих пегих лошадок, в обход сгрудившихся московских ратников. На ходу степняки доставали луки… И один за одним, дружно, посыпались с коней. Натянутый толстый пеньковый канат неожиданно поднялся поперек лесной дороги, чуть ниже уровня груди их мохнатых степных лошадей. И, тут же, по упавшим татарам хлестнул град арбалетных стрел, прижимая их к земле, не давая подняться. Оставшиеся в живых степняки ловили встающих лошадей и, вскакивая на них, неслись, не разбирая дороги, прочь. За ними следом скакали уцелевшие московские ратники… Замолк пугающий волчий вой и от тонущих в густом сумраке, по обе стороны лесной дороги, громадных деревьев, отделились силуэты людей с арбалетами в руках. Дан никогда бы не решился на подобную авантюру, напасть на в пять раз превосходящего его противника. Не решился бы днем, при ярком свете солнца. Но в наползающих сумерках, когда в лесу далее чем на «три метра» ни черта не видно… Шанс был. Притом хороший. Его «янычар» и при хорошем-то свете заметить трудно, а уж в сумерках… Даже, если бы противник сообразил, что нападающих мало, в темень леса, он, вряд ли, сунулся бы. Потому что опасно и бессмысленно – найти кого-либо трудно, а напороться на жало чужого копья легко. На дороге лежало больше двух десятков московитов – боярские ратники, сам боярин, которого определили по одеянию и броне, проводник из местных, татары. И сидели возле телеги, связанные по рукам и ногам, возницы. С ними было сложнее всего, раненным московитам и татарам, даже тем, чьи раны не являлись смертельными, просто и незатейливо перерезали горло - они были воины и знали куда шли. Хотя, при другом раскладе и в иных обстоятельствах… - Черт, как же хотел жить тот молоденький московит с едва появившимся пушком над верхней губой, - чуть ли не вслух сказал Дан… А, вот, возниц – пожилых, взятых не по своей воле в поход двух мужиков из боярских крестьян, убивать совсем не хотелось. Неправ