: - Допустим, мы скажем - нужно сделать в первую очередь 10 горшков и 50 супниц, а потом уже все остальное - корчаги, кувшины и прочее. Это понятно? - спросил Дан. Невысокий Яким опять кивнул головой, а Перхурий неторопливо промолвил: - Да, чего уж тут непонятного. - Тогда второй пункт или "веди". Товар должен быть без всяких изьянов и, - Дан поерзал немного на завалинке, усаживаясь поудобнее, - забирать мы его будем по чуточку более дешевой цене, чем, та по которой вы носили его нам на продажу, - Дан снова сделал ударение на слове "нам". - Однако, - сразу уточнил Дан, смотря на мгновенно нахмурившегося Перхурия и быстро сморщившегося, будто сьевшего какую-то гадость, и, оттого, ставшего чем-то похожим на нахохлившегося гнома из сказок, прочитанных Даном в детстве, Якима, - расчет мы будем производить в тот же день, когда будем забирать ваши изделия. То есть, вам не придется ждать, пока изготовленные вами горшки, кувшины и тарелки раскупят. А еще, - быстро взглянув на задумавшихся Якима и, особенно, Перхурия, произнес Дан, - я тут посчитал, сколько вы, примерно, зарабатываете за месяц... - Дан нагнулся и подобрал острую щепу, лежавшую на земле - завалившуюся под бревно-завалинку. Затем разровнял ногой кусочек голой - без травы - земли перед собой... Краем глаза он заметил, как из-за угла дома вышла женщина средних лет, такая же худенькая, как Яким. Женщина была опрятно одета и в платке замужней жены. В руках она держала кувшин-жбан, явно тяжелый. За ней, хромая, болезненно тощий парень нес большие кружки. Женщина направилась было к ним, но Перхурий что-то шепнул ей и она остановилась. - Это то, что вы сейчас имеете, - на миг запнувшись, произнес Дан и нарисовал щепой на земле буквы кириллицы, затем поверх их провел черточки-титлы, переводившие буквы в разряд цифр… - к досаде Дана, новгородцы цифр, как таковых, не знали и пользовались, вместо них, буквами кириллицы с черточкой - титлом поверху. Каждая буква соответствовала определенной цифре, вернее, почти каждая буква... Это доставляло Дану массу неудобств, но пришлось приспособиться и делать все расчеты по-новгородски. Как тогда, когда он на подворье Домаша говорил с Василием Казимером, новгородским тысяцким. Впрочем, для себя Дан, все равно, переводил все расчеты в привычные, так называемые "арабские", цифры. А на любопытные вопросы Семена, Вавулы и Зиньки - лишь Домаш не стал ничего спрашивать, только посмотрел, как Дан считает и одобрительно хмыкнул, мол, быстро - отвечал, что это такие цифры и научился он им далеко на юге, там, где жил одно время... - А, вот это, то, что вы будете иметь, работая на нас, - и Дан нарисовал рядом с первыми двумя буквами-цифрами две другие буквы-цифры. - И это самое меньшее! Яким и Перхурий настороженно уставились на нарисованные Даном закорючки. Дан видел, как моментально разгладилось хмурое лицо Перхурия и преобразился в большого ребенка Яким. А из-за плеча Якима уставилась на букво-цифры его жена, держа в руках полный жбан. Дан улыбнулся и, засунув щепу, которой рисовал, назад под бревно-завалинку, громко попросил: - Можно кваску? Женщина, смотревшая на цифры, вздрогнула и подняла голову. Ясноглазая, с сеточкой мелких морщин возле глаз, с выбившейся из-под цветастого платка русой прядью... - В молодости, похоже, была очень красивой, - непроизвольно подумал Дан. - Хм, в молодости... – Он вспомнил, что понятие «молодости», к которому он привык в 21 веке, и молодость в нынешнем Новгороде – существенно различаются. - Ей и сейчас, вероятно, лет 27 – 29, - с сожалением мелькнула мысль в голове Дана. - И я не моложе ее, хотя и выгляжу другим.- Подружья моя, - поспешил представить свою половину Яким, - Милена, и старшой мой – Павел.- Кружки, - сказала женщина, - Павка, давай кружки! Старший сын Якима шагнул вперед, слегка припав на искалеченную, возможно даже в том проишествии, зимой с боярином, ногу, и поставил на обтесанный большой пень, служивший у Якима чем-то вроде дворового стола, простенькие и добротные кружки.- Мужи новгородские, - напевно произнесла жена Якима, разливая жидкость из жбана по кружкам … - В голосе у жены Якима до сих пор сохранились нотки, присущие молодой девушке... - испейте квасу, на ягодах сочных настоянного. - Как видите, разница почти в полтора раза, - сказал Дан, взяв в руки кружку и пригубив из нее чуток. Чувствовалось, в квасе кроме ягод - черники, голубики и капельки терпкости от клюквы, есть еще привкус какого-то растения, но какого Дан определить не мог. Не настолько глубоки были его познания во флористике. Однако этот привкус делал квас действительно необычно-вкусным. – В полтора раза, - повторил Дан, - по сравнению с тем, что вы зарабатывали раньше. И вам не нужно заботиться о продаже своих изделий. Совсем не нужно. Единственное "но" - чтобы иметь такой доход, вам придется работать, как мы.... Дан давно уже заметил, что люди вокруг него начинают вертеться как-то быстрее. Быстрее, чем в своей обычной средневеково-новгородской жизни. И от прежней неторопливости их бытия, рядом с ним, остается все меньше и меньше. Привыкший к ритму 21 века, сумасшедшему и невероятно быстрому - с точки зрения жителя Новгорода 15 века, Дан, как только окончательно получил "свободу рук", потихоньку, непроизвольно, стал заводиться сам и заводить окружающих. Темп 21 века из него так и пер. Дан ел так, что другим казалось - он не жует, а глотает. Ходил так, что думали - он бегает. В конце концов, насмотревшись на перемещения Дана, как он успевает из пункта "А" в пункт "Б", из одного конца сарая... - а сарай уже начали расширять и перестраивать, и теперь в нем вместо одной небольшой печи, для обогрева зимой и, чтобы было сухо летом в проливной дождь, находилось целых четыре маленьких печи. И места в нем сейчас было больше. По сути, из сарая сделали настоящий производственный цех, прообраз маленького заводика. Но самую значительную часть сарая, как и прежде, занимали гончары - Вавула и Яков, кстати гончарные круги у обоих были новые, с ножным приводом - по требованию Дана. Гончарный круг с ножным приводом, освобождавший обе руки мастеру, позволял делать керамику в большем количестве и качестве, на порядок выше, чем на кругах, требующих одной рукой крутить сам круг. Поэтому новый круг сразу купили такой, а круг, на котором работал Вавула, еще ручной, Домаш продал и доплатив, взял и ему тоже ножной. А возле гончаров, сбоку, ближе к стене, находились стеллажи с только что снятой с гончарного круга и сохнущей продукцией - горшками, кисельницами, супницами и т. д., на этих же стеллажах внизу лежали необходимые гончарам скребки, стеки, нитки и прочее. Там же, на половине гончаров, в больших кадках, лежало и готовое к работе, промятое и очищенное от лишнего глиняное "тесто". Проминали и очищали глину каждое утро сами гончары. По соседству с Вавулой и Якимом работали художники - Зинька, Ларион, Домажир, Нежка и сам Дан. Возле каждого из них также стоял стеллаж. С инструментом и красками для художников - внизу, с уже расписанной продукцией, готовой для обжига либо расписанной уже после обжига - вверху. Подготовленную для обжига периодически уносил для дальнейшей обработки Семен, расписаную после обжига, столь же периодически - эта обязаность лежала на Зиньке, относили во второе отделение сарая, сравнительно небольшое и располагавшееся сразу за производственным, если так можно его назвать, отделением. Во втором отделение хранились уже готовые корчаги, горшки, братины и все остальное, а также окончательно досушивалась перед обжигом снятая с гончарного круга посуда. Приносил ее сюда Нежка, ему вписали эту "почетную" обязаность и как новенькому, и как самому молодому - не считая Зиньки. Забирал ее отсюда в печь все тот же Семен. Ну, и третья, самая маленькая часть сарая, как и прежде оставалась "бомжатником". Там до сих пор квартировал Лаврин, не обзаведшийся никаким иным жилищем, кроме угла в сарае Домаша, да, и Дан, пока, ночевал тут, хотя, в отличие от Лаврина, недавно присмотрел и выкупил у прежнего хозяина - новгородца участок земли через дом-усадьбу по улице и наискосок, от усадьбы Домаша. Этот участок Дан, с помощью нанятых плотников - слава богу, с финансами у него проблем сейчас не было, а, вот, со свободным временем были, успел обнести забором и практически завершить на нем, с помощью тех же новгородских плотников, строительство двухэтажного дома-сруба. Кстати, Домаш тоже надстроил второй этаж на своем срубе и, по настойчивому совету Дана, купил часть участка соседа. Уговорил соседа продать ему пустующую землю, примыкающую к участку Домаша. Уже и огородил его и даже разместил на новой территории две обшитых деревом ямы-глинника - одну для вылеживания глины от трех месяцев - минимально необходимый срок для выдерживания глины, и сколько получится, во второй, и это было нововведение Дана, глина должна будет выдерживаться не менее полугода - считалось, что чем больше глина на предварительном этапе, в своей яме, подвергается воздействию различных температур - от одуряющей жары летом до жгучего мороза зимой плюс всякие атмосферные явления - дождь, снег, ветер и остальное, тем лучше качество изделий она дает потом на выходе. Разумеется, если из нее будет делать горшки мастер, а не криворукий ученик. Дан решил проверить это утверждение опытным путем. Сейчас они с Домашем могли себе это позволить - держать часть глины в таком, долгоиграющем - более 6 месяцев, запасе. Эти две новые ямы предпо