делий. Совсем не нужно. Единственное "но" - чтобы иметь такой доход, вам придется работать, как мы.... Дан давно уже заметил, что люди вокруг него начинают вертеться как-то быстрее. Быстрее, чем в своей обычной средневеково-новгородской жизни. И от прежней неторопливости их бытия, рядом с ним, остается все меньше и меньше. Привыкший к ритму 21 века, сумасшедшему и невероятно быстрому - с точки зрения жителя Новгорода 15 века, Дан, как только окончательно получил "свободу рук", потихоньку, непроизвольно, стал заводиться сам и заводить окружающих. Темп 21 века из него так и пер. Дан ел так, что другим казалось - он не жует, а глотает. Ходил так, что думали - он бегает. В конце концов, насмотревшись на перемещения Дана, как он успевает из пункта "А" в пункт "Б", из одного конца сарая... - а сарай уже начали расширять и перестраивать, и теперь в нем вместо одной небольшой печи, для обогрева зимой и, чтобы было сухо летом в проливной дождь, находилось целых четыре маленьких печи. И места в нем сейчас было больше. По сути, из сарая сделали настоящий производственный цех, прообраз маленького заводика. Но самую значительную часть сарая, как и прежде, занимали гончары - Вавула и Яков, кстати гончарные круги у обоих были новые, с ножным приводом - по требованию Дана. Гончарный круг с ножным приводом, освобождавший обе руки мастеру, позволял делать керамику в большем количестве и качестве, на порядок выше, чем на кругах, требующих одной рукой крутить сам круг. Поэтому новый круг сразу купили такой, а круг, на котором работал Вавула, еще ручной, Домаш продал и доплатив, взял и ему тоже ножной. А возле гончаров, сбоку, ближе к стене, находились стеллажи с только что снятой с гончарного круга и сохнущей продукцией - горшками, кисельницами, супницами и т. д., на этих же стеллажах внизу лежали необходимые гончарам скребки, стеки, нитки и прочее. Там же, на половине гончаров, в больших кадках, лежало и готовое к работе, промятое и очищенное от лишнего глиняное "тесто". Проминали и очищали глину каждое утро сами гончары. По соседству с Вавулой и Якимом работали художники - Зинька, Ларион, Домажир, Нежка и сам Дан. Возле каждого из них также стоял стеллаж. С инструментом и красками для художников - внизу, с уже расписанной продукцией, готовой для обжига либо расписанной уже после обжига - вверху. Подготовленную для обжига периодически уносил для дальнейшей обработки Семен, расписаную после обжига, столь же периодически - эта обязаность лежала на Зиньке, относили во второе отделение сарая, сравнительно небольшое и располагавшееся сразу за производственным, если так можно его назвать, отделением. Во втором отделение хранились уже готовые корчаги, горшки, братины и все остальное, а также окончательно досушивалась перед обжигом снятая с гончарного круга посуда. Приносил ее сюда Нежка, ему вписали эту "почетную" обязаность и как новенькому, и как самому молодому - не считая Зиньки. Забирал ее отсюда в печь все тот же Семен. Ну, и третья, самая маленькая часть сарая, как и прежде оставалась "бомжатником". Там до сих пор квартировал Лаврин, не обзаведшийся никаким иным жилищем, кроме угла в сарае Домаша, да, и Дан, пока, ночевал тут, хотя, в отличие от Лаврина, недавно присмотрел и выкупил у прежнего хозяина - новгородца участок земли через дом-усадьбу по улице и наискосок, от усадьбы Домаша. Этот участок Дан, с помощью нанятых плотников - слава богу, с финансами у него проблем сейчас не было, а, вот, со свободным временем были, успел обнести забором и практически завершить на нем, с помощью тех же новгородских плотников, строительство двухэтажного дома-сруба. Кстати, Домаш тоже надстроил второй этаж на своем срубе и, по настойчивому совету Дана, купил часть участка соседа. Уговорил соседа продать ему пустующую землю, примыкающую к участку Домаша. Уже и огородил его и даже разместил на новой территории две обшитых деревом ямы-глинника - одну для вылеживания глины от трех месяцев - минимально необходимый срок для выдерживания глины, и сколько получится, во второй, и это было нововведение Дана, глина должна будет выдерживаться не менее полугода - считалось, что чем больше глина на предварительном этапе, в своей яме, подвергается воздействию различных температур - от одуряющей жары летом до жгучего мороза зимой плюс всякие атмосферные явления - дождь, снег, ветер и остальное, тем лучше качество изделий она дает потом на выходе. Разумеется, если из нее будет делать горшки мастер, а не криворукий ученик. Дан решил проверить это утверждение опытным путем. Сейчас они с Домашем могли себе это позволить - держать часть глины в таком, долгоиграющем - более 6 месяцев, запасе. Эти две новые ямы предполагалось заполнить уже в ближайшее время синевато-зеленой, так называемой - гончарной, местной глиной. А пока Вавула и Яков продолжали пользоваться старым запасом, из полупустой ямы-глинника, расположенной сбоку от входа в сарай. По идее, ее должно было хватить еще месяца на 4... - насмотревшись, как Дан перемещается по подворью, с какой скоростью он все делает - вроде все тоже, но быстрее, народ вокруг Дана также, как-то незаметно, постепенно, начал шустрее даже не работать, а скорее жить. И этот, более быстрый ритм жизни, работники разносили и по домам своим. К сожалению, чаще всего, усложняя себе этим отношения с сородичами. Ладно Семен, он жил бобылем, лишь изредка встречаясь то с одной, то с другой вдовушкой. Или Вавула, у которого вся семья периодически крутилась на подворье Домаша и потому всей кучей втягивалась в новый ритм... Но, вот, уже у Зиньки дома появились психологические непонятки. Слава богу, родитель у Зиньки оказался неглупым и в зародыше подавил нарастающее в семье раздражение Зинькой, поведением Зиньки. Однако вскоре с подобным предстояло столкнуться Нежке, Домажиру и Якову. И, вероятно, будут обиды и непонимание, скорее всего и без скандалов не обойдется. И поделать тут ничего нельзя. Люди, в массе своей, если их постоянно не пинать под зад, склонны к консерватизму и не любят тех, кто выделяется из общей среды. То есть, тех, кто живет иначе. Подраться на мосту через Волхов за того или иного боярина - это вписывается в традицию Новгорода, это прилично; орать на торгу или в корчме, поволочиться за чужой юбкой - тоже привычное поведение; уйти в поход за добычей и там ограбить всех, кто подвернется и до кого дотянутся загребущие ручонки - мужчин, женщин, стариков, старух, чудинов или своих, православных, из соседнего княжества... И убить тех, кто недоволен и сопротивляется - нормально, а, вот, жить быстрее - ненормально. И является крамолой и нарушение обычаев. Посему подлежит осуждению и всеобщему порицанию... Короче, так или иначе, но темп жизни и работы людей в совместном проекте Дана энд Домаша, на подворье Домаша, был иной. Иной, чем за забором усадьбы Домаша. Вавула, а буквально за три дня к нему присоединился и Яков, делали за день горшков, жбанов, кружек и прочего, в полтора раза больше против прежнего. И Лаврин с Зинькой, которого Дан, все-же, допустил к раскраске готовых изделий, тоже работали быстрее... Хотя, тут понять сложно, рисунок рисунку рознь. О Домажире и Нежке речь пока не шла, они были учениками, причем в самой начальной стадии. Однако и они как-то ускорились... Хотя, может, Дану это только казалось?- Итак, - сказал Дан, обращаясь к Якиму и Перхурию, - если вы не согласны или думаете, что не сумеете… - Дан специально говорил «не сумеете», а не «захотите», чтобы поддеть профессиональную гордость гончаров… - работать, как мы… Тогда, что ж, - Дан изобразил огорченный вид, - будем искать других мастеров. Ну, а если вы согласны… - Дан сделал паузу, солидную паузу, чтобы Перхурий и Яким сумели привести свои мысли в порядок и подумать, хотя думать особо здесь было нечего. Дело он им предлагал явно выгодное… - то по рукам. – И Дан, встав с завалинки и едва не наступив на шмыгнувшую под ногой курицу, поставил свою кружку с квасом на стол-пень. А затем, слегка закатав рукав своей рубахи, подставил ладонь для удара по ней. В Новгороде именно так и заключалось большинство сделок, хлопком друг друга по раскрытой ладони. А уж потом, если была необходимость, все оформлялось письменно, с печатью города или кончанского старосты, со свидетелями. - И-и-эх, - сидя на бревне, классически вздохнул Яким, Дан даже не ожидал от него подобного вздоха, - дело – то выгодное… А, кум? Перхурий, видно, уже тоже сообразил, что дело выгодное и второй раз им такое никто не предложит, но колебался – смущало его, похоже, это « работать, как мы». Однако, минута – другая и он решился. - По рукам, - произнес он и, встав с бревна и поставив кружку с квасом, с размаху хлопнул по ладони Дана своей ладонью. Следом за ним согласился работать на Дана и Домаша, и ударил по рукам Яким… - Совсем узкая ладонь, - подумал еще Дан, - но твердая. - После этого всю процедуру гончары повторили и с Домашем, ведь он тоже являлся заключающей договор стороной. Из-за угла дома вышла, потягиваясь, небольшая серая кошка... - Опаньки, - подумал Дан, - у Якима даже кошка есть... Этих не столько домашних, сколько диких охотников на мышей, как Дан знал - как-то раз, когда шел с Вавулой на торжище в лавку Домаша, увидел мышастого небольшого кота на заборе богатой усадьбы, ну, и спросил Вавулу... - в городе обитало не так уж много. И далеко не каждый двор в Новгороде мог похвастаться их присутствием...- Ну, раз мы договорились, н