рабители были не разбойниками, а специально приглашенными или нанятыми Новгородом, за малую «денюжку», отрядами чуди, карелов и прочих "дальних молодцов", желающих "погулять" по чужой земле, но обыватели тверского княжества об этом иезуитском коварстве соседей-новгородцев, пока, не догадывались. - Непуганые идиоты, - посмеивался каждый раз Дан, внимательно наблюдая из укрытия за горланящими песни на марше в лесу или развалившимися на привале – стоянке ратниками-московитами. Чтобы не подвергать своих людей ненужной опасности и, дабы враги продолжали вести себя так беспечно и дальше, попавшие в засаду московские отряды вырезались полностью, до последнего человека – выживших среди них никогда не было. Исчезал бесследно и московский люд, что попроще. Тот, который, в большом количестве двигался через порубежье, чтобы убивать, грабить и насиловать новгородцев и жен новгородских. Ведь, патриарх московский Филипп, фактически, объявил крестовый поход против Новгорода - окаянные новгородцы уже совсем чужими стали и живут богаче, чем на Москве... Как тут простому "народу" не воспользоваться моментом и не пограбить? Не убить и не изнасиловать? Пускай даже новгородцы и говорят на схожем языке и веры тоже православной… Зато отряд Дана, в отличие от остальных, не занимался грабежом мирных жителей тверских и не убивал безоружных крестьян. А сейчас пришла пора завершить эту стадию и перейти к следующей - собрать расползшихся по тверскому княжеству и мародерствующих наемников в кулак... Идея широкой партизанской борьбы, предложенная Даном высшему руководству Новгорода, а точнее новгородскому тысяцкому Василию, посаднику Дмитрию Борецкому и боярыне Марфе Борецкой, матери посадника, сама по себе не была нова ни для новгородцев, ни для московитов, ни для жителей других «русских» княжеств. Но в изложении Дана она приобрела совсем иной вид и совсем другой смысл и размах. После нескольких бесед с Борецкой-старшей, Дан получил не только согласие новгородской верхушки на «партизанщину» в том варианте, в каком он ее представлял, но и пробил, хоть и с трудом, материальную поддержку своему плану – хоть и пришлось подключить для этого старост Немецкого и Готского дворов Новгорода. Обитатели этого века в основном видели свою задачу «ослабления» противника в том, чтобы изъять у него ценностей побольше, ну, и по ходу, уничтожить подвернувшихся, под горячую руку, селян – горожан - и других прочих. Дан же собирался устроить в тылу врага настоящую войну, в лучших партизанских традициях. Как у любого белоруса, в генах Дана сидел партизан, и этот партизан постоянно подзуживал Дана совершить какой-нибудь подвиг – пустить под откос поезд или взорвать что-нибудь. Однако, поскольку в этом веке поезда еще не ходили, а имелись в наличии лишь купеческие и воинские обозы с охраной, плюс вражеские вооруженные отряды, то именно их Дан и собрался «пускать под откос и взрывать». Первой жертвой партизанских амбиций Дана стала Тверь, то есть, пограничное с Новгородом и, весьма неудачно, по общему мнению боярыни Борецкой и Дана, вступившее в союз с Москвой княжество. Договориться спокойно, типа… - месье Паниковский, вы же знаете, как мы вас уважаем. Решим вопрос полюбовно – вы не пакостите нам, мы не трогаем вас… - с хитроумным Михаилом Борисовичем, князем Твери, не получилось. Пришлось, тверские земли, в ходе начавшегося противостояния с Москвой, «пускать под откос». Такого повального нашествия разбойников на свои земли тверское княжество, конечно, еще не знало. И такого массового террора на дорогах княжества, здесь еще тоже не было. Разбойники не гнушались ничем, брали в осаду даже мелкие городки, грабили на больших и малых дорогах, нападали на небольшие воинские отряды... Банды грабителей парализовали всю внутреннюю жизнь княжества. Жители городков и сел тверской земли опасались уже не только выходить за околицу деревни или городскую черту, но и, вообще, выходить из дома. И все больше ратных людей тверских отвлекалось на борьбу с разгулявшимися бандитами. Дело шло к тому, что тверское войско, вместо присоединения к московскому, идущему покорять Новгород, будет воевать с расплодившимися в княжестве разбойниками. Что, собственно говоря, и требовалось – без поддержки Твери, отряды московского князя оказывались отрезаны от Москвы, а это влияло на моральный дух армии и создавало определенные проблемы в снабжении ее продовольствием. Кроме того, выпадение Твери из антиновгородской коалиции накануне решающих действий против Новгорода, заставляло задуматься и других, как уже имеющихся, так и потенциальных союзников Москвы. И не в последнюю очередь колеблющийся бывший форпост Новгорода Псков, куда уже давно были засланы "казачки", а недавно отправлено и новгородское посольство. Естественно, это не говоря уже о значительном ослаблении войск антиновгородской коалиции - за счет отсутствия тверских отрядов, и подрыве авторитета московского князя Ивана III в частности, и Москвы, как таковой, в целом. Что могло стать очень существенно в будущем. По понятиям этого века, Дан не мог не принять участия в осуществлении им же самим разработанного плана, да и не хотел он отсиживаться в Новгороде. Тем более, что на данный момент, в Новгороде, наиболее важное уже произошло – сдвиг во внутренней и внешней политике. Но главное - осуществление второй, известной только Дану и кроме Дана лишь новгородскому посаднику, тысяцкому Василию и Марфе Борецкой части плана партизанских действий, действий позади выдвинувшихся к границе с Новгородом московских войск, без прямого участия Дана было просто невозможно. Ибо тут требовался иной, чем в 15 веке, подход к людям и, вообще, к организации больших людских масс… Уже давно моросило, но, к счастью, едва-едва и, пока, проблем не создавало. Дан даже не заметил, как окончательно рассвело. Стайка птиц, неожиданно близко выпорхнувшая из-за деревьев, заставила его насторожиться. Он слегка переместился в своем укрытии-засаде, так, чтобы контролировать не только дорогу, но и лес, и снова замер с арбалетом в руках. Также развернулся и его напарник Хотев. Тихонько провыл волк, Дан расслабился – свои. И столь же тихо провыл в ответ. Среди елей показался человек – Каупо. Чудин был весь мокрый и от пота и от бега. Разве что пар не валил от него. - Скачут, - прошептал чудин. – Еле обогнал. - Это хорошо, - еле слышно произнес Дан. И чуть громче добавил: - Хорошо, что скачут... - А про себя подумал: - Хуже было бы, если бы летели, - но вслух озвучивать не стал. Шутка могла остаться непонятой. Поэтому просто сказал: - Найди себе место справа от меня. – Каупо кивнул и скрылся между деревьев, справа от Дана. - Боярин, - раздалось сразу после того, как исчез в ельнике Каупо, - а нам куда? Мы тоже хотим участвовать... Нос, Олуч и Сашко, закончили сооружать завал как раз вовремя и, пока, Дан перешептывался с чудином, неслышно подобрались к Дану. Дан только ухмыльнулся: - Молодцы! - И тихо приказал: - Направо тоже. Ближе к завалу. Расстояние 10 саженей… Стук копыт со стороны деревни, бьющих о землю лошадиных копыт, уже можно было расслышать. Вскоре донесся и храп лошадей. На зажатой между озером и ельником дороге показались первые всадники. Потом еще... Однако всадников было мало. Гораздо меньше, чем должно было быть.- Не понял, - обронил Дан. И сам у себя спросил: – А где еще половина? Глава 3 Первые дни Дан жил у Домаша, того самого гончара, чьи подмастерья нашли Дана у старой выработки - ямы. Что делать и куда податься, Дан понятия не имел. Все вокруг казалось какой-то ирреальностью. И он постоянно ждал, что вот-вот вернется обратно в 21 век, домой. Дан просто не представлял себя живущим в средневековом городе. А в том, что он попал именно в средневековье, сомневаться не приходилось. Конечно, это мог быть и некий параллельный мир - в свою бытность в 21 веке, Дан тоже не чужд был фантастики, но... Дата - 6 тысяч сколько-то лет, названная ему Домашем, явно была из земного юлианского календаря, бытовавшего только в Европе и только в средневековье. И лишь в конце 16 века, как помнил Дан еще со школьной скамьи, юлианский календарь был сменен на более современный календарь папы Григория XIII. Путем нехитрого подсчета, Дан перевел юлианскую дату в более понятную ему григорианскую и получил год, в который провалился - 1470. Слава богу, Дан по образованию был историк и разницу в летоисчислении между этими двумя календарями знал. И, слава богу, "крыша у Дана не поехала" - возможно, благодаря тому, что он, все же, имел хоть какое-то представление о мире, в который попал. То есть, пытаясь осознать где он находится, Дан не впал в ступор, и не стал буйно или тихопомешаным. Дану, можно сказать, даже повезло – дипломная работа у него была, как раз, по Древней Руси. Правда, по Руси более ранней, 10 – 13 века, и располагавшейся немного юго-западнее, на территории будущей Белоруссии. Что, конечно, далековато от берегов реки Волхов и ее притоков, но… За неимением рыбы и рак рыба. Он мог быть по образованию и физиком. А так, Дан не просто имел понятие, куда попал, но даже кое-чего знал, вернее, помнил по истории Руси вообще, и истории Господина Великого Новгорода, конкретно. И, если вкратце, то Дан попал в самый разгар борьбы этого действительно великого средневекового города со стремлением Москвы "при