Охотничий костюм, туго перехваченный в талии широким поясом, отлично сидел на молодом бароне. Он ходил легко, слегка приподнимаясь на носках, отчего казался выше своего среднего роста.
Скуластый, с чуть приподнятыми уголками бровей и глаз, словно в его жилах текла восточная кровь, Георг в остальном был копией плакатного арийца третьего рейха — голубоглазый блондин с массивным подбородком. Усы у него — не клякса под носом «а-ля фюрер», а аккуратно подстриженные, длинные. Они слегка опускались по краям тонких губ.
Георг первый из династии нарушил традицию, изменил строевой военной службе. Виной тому был адмирал Канарис, давнишний друг дома. Еще юношей Георг смотрел на «маленького адмирала» с обожанием. Его мягкие манеры, тихий голос, а главное, таинственная, полная романтики и тайн, как казалось Георгу, профессия увлекли юношу. Кроме того, молодому аристократу претила военная муштра, которую отец насаждал даже в своем поместье.
Пойдя против воли старого генерала, исподволь поддерживаемый Канарисом, Георг вступил на военно-дипломатическое поприще, стал профессиональным разведчиком. Способный от природы, имея мощного покровителя, он быстро сделал карьеру, но в сороковом году, находясь в Москве, имел неосторожность подготовить доклад о танковой промышленности русских излишне правдиво. Его точка зрения не понравилась фюреру, посчитавшему, что в докладе завышен советский военный потенциал, и майор абвера Георг фон Шлоссер был отстранен от работы. Помочь бессилен был даже Канарис. И Георг два года бездельничал в родовом имении, коротая время за охотой и картами.
Неделю назад без всякого предупреждения в имение приехал «маленький адмирал». Как ни витиеваты и туманны были его речи, Георг понял, что в связи с подготовкой к весенне-летней кампании в России фюрер поставил перед абвером ряд сложнейших задач дезинформационного характера, что дало возможность Канарису просить Гитлера вернуть абверу опальных разведчиков. Адмирал уехал, а сегодня утром звонили из Берлина, просили передать, что адмирал будет говорить с Георгом фон Шлоссером в семнадцать часов.
Шлоссер взглянул на часы — ровно семнадцать.
Раздался телефонный звонок. Генерал недовольно поморщился, головы не поднял, продолжая раскладывать пасьянс. Шлоссер хотел взять трубку, но неизвестно откуда вынырнувший старый слуга дома Хельмут опередил молодого барона, схватил трубку, выждал паузу и неторопливо ответил:
— Имение барона Шлоссера. Дома, фрейлейн. Сейчас я его приглашу. — Он не передал трубку Шлоссеру, положил ее на стол: — Господин барон.
Георг Шлоссер усмехнулся, но подчиняясь этикету, тоже выдержал паузу.
— Майор фон Шлоссер, — ответил он. — Спасибо, фрейлейн. Жду. Генерал демонстративно не обращал на сына внимания. — Доброе утро, господин адмирал. Как ваше здоровье? — Он замолчал и бросил быстрый взгляд на отца. Выслушав адмирала, молодой барон ответил: — Завтра приеду. До свидания, господин адмирал. Передам обязательно. — Он положил трубку. — Отец, тебе привет от адмирала. Обстоятельства…
— Да, да. — Генерал смешал карты, тяжело поднялся из кресла. Так было всегда. О Шлоссерах всегда вспоминали лишь в тяжелые дни. Приказав взглядом следовать за собой, генерал неторопливо вышел из кабинета.
В гостиной он закурил сигару и, словно впервые увидев, стал сосредоточенно разглядывать висевшие на стенах фамильные портреты. Род баронов Шлоссеров — старинный род военной аристократии — насчитывал около десятка поколений. На портретах красовались поджарые генералы и даже один фельдмаршал.
Молодой барон покорно ждал. Непроизвольно он тоже стал разглядывать портреты предков и посерьезнел.
— Ты знаешь, Георг, как я отношусь к твоей профессии, — начал генерал, стоя к сыну спиной. — Ты сам сделал выбор. Но раз тебя вызывают, ты обязан явиться немедленно. — Он взял с тумбочки массивный колокольчик, позвонил, а когда Хельмут явился, сказал: — Господин барон сегодня уезжает. Ты едешь с ним.
— Слушаюсь, господин генерал. — Поклонившись, Хельмут бесшумно исчез.
По имению была объявлена «тревога». Двое мальчишек тащили чемоданы. Хельмут следил за упаковкой гардероба молодого барона, подгонял слуг.
Хозяин замка и Георг медленно ходили вдоль увешанной портретами стены.