— Простите, фрегатен-капитан, но теперь и мой верный Заукель, и ваша очаровательная Фишбах лишены возможности слышать нашу беседу. Адмирал узнает о ней только от вас и от меня.
Целлариус, запрокинув кудрявую голову, расхохотался.
— Браво, барон! Садитесь. — Он пододвинул майору кресло, а сам развернул удобнее столик, подвинул пепельницу, сигареты, зажигалку, сел рядом. — Я рад с вами познакомиться, майор. Еще больше рад вашему возвращению в строй. В сороковом я читал вашу справку о военном потенциале русских. Это был уникальный документ.
— Уникальный, — согласился Шлоссер, прикурил от предложенной Целлариусом зажигалки и благодарно кивнул. — Два года отпуска за плохие документы не предоставляют.
— Ничего, барон, теперь вы отыграетесь.
— Война с русскими — не партия в кегли.
— Вы правы, барон. — Целлариус вздохнул.
Шлоссер прошелся по кабинету, посмотрел на висевшую на стене карту, где было крупно написано: «Группа «Север», довольно долго изучал ее, затем сказал:
— В этом году главное наступление будет на юге. Наступать повсеместно мы уже не в силах. Как вы считаете, нападет Япония на русских? Не даст им возможность высвободить дальневосточную армию?
— Оставим эти заботы фюреру и генштабу. — Целлариус подошел к письменному столу, заглянул в блокнот. — Вас интересуют наши разведшколы. Если считаете возможным, скажите, что вам нужно.
Шлоссер долго молчал, задумчиво и не таясь разглядывал Целлариуса, который неловко завозился в кресле.
— Мне поручено создать надежный канал для передачи дезинформации непосредственно в ставку русских. Операция «Троянский конь».
Они подошли к висевшей на стене крупномасштабной карте Эстонии.
— С этого года в моем ведении имеются три разведшколы. В мызе Кумна, начальник — офицер бывшей эстонской буржуазной армии капитан Казик, готовятся разведчики. — Целлариус показал расположение школы. В мызе Лейтсе у капитана Пууранда готовятся радисты. На мызе Кейла-Юа, вот здесь, на берегу моря, школа агентов-диверсантов. Начальник обер-лейтенант Грандт. В школах преподают немцы, бывшие офицеры эстонской армии и несколько русских.
Целлариус вернулся к столу, взял сигарету, закурил.
— Даже если вы заберете всех моих агентов, барон, вы не создадите необходимого канала.
— Качеством вашей агентуры я не обольщаюсь. — Шлоссер пристально посмотрел на Целлариуса.
Целлариус, заложив руки за спину, прошелся по кабинету и остановился напротив Шлоссера.
— Чем могу быть полезен, барон? Вероятно, вы поедете сами.
— Да, я слишком долго отдыхал, фрегатен-капитан. — Шлоссер посмотрел на карту. — К морю, в Кейла-Юа я не поеду.
— Вам виднее. — Целлариус пожал плечами.
— Дайте мне машину без охраны. Чтобы не привлекать внимания. Кстати, кто в Таллинне начальник СД?
— Начальник болен, его замещает гауптштурмфюрер Маггиль.
— Франц. — Шлоссер усмехнулся. — Мне в Берлине говорили.
— Вы его знаете, барон?
Шлоссер, махнув рукой, рассмеялся.
— Предупредите капитанов Казика и Пууранда.
— Пожалуйста, но для чего? — Целлариус вновь пожал плечами. — У вас полномочия адмирала.
— Зачем вашим подчиненным это знать?
— Хорошо. — Целлариус позвонил и, когда фрейлейн Фишбах вошла, распорядился: — Соедините меня с начальниками школ в Кумна и Лейтсе.
— Соединить с начальниками школ в Кумна и Лейтсе, — глядя на Шлоссера, повторила Фишбах и вышла.
Пока Целлариус, давая соответствующие указания, разговаривал по телефону, Шлоссер сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и тихо напевал.
— Все улажено, господин майор. Может, перекусите на дорогу? спросил Целлариус.
Шлоссер отрицательно покачал головой, встал.
— Александр, вы выше меня по званию, но я возьму на себя смелость обратиться к вам по имени и сделать предложение: не будем величать друг друга по званиям и титулам. Я против панибратства, но с людьми, мне симпатичными, — за простоту в обращении.
— Согласен, Георг! — Целлариус удовлетворенно кивнул.
— Вы знаете, Александр, мое отношение к Восточной кампании, но раз Германия начала войну, Германия обязана войну выиграть.
— Бисмарк сказал: «Стоит только посадить Германию в седло, а уж поскакать она сумеет». — Заметив, что у Шлоссера погасла сигарета, Целлариус щелкнул зажигалкой.
— Благодарю. Уместно вспомнить и Эмерсона: «Нация не может погибнуть, кроме как от самоубийства». Для меня Германия не лозунг, а смысл существования.