Слежка или просто влюбленный? Разве станет офицер победоносной немецкой армии робко провожать девушку, не решаясь к ней даже подойти? Странно. И Скорин решил перейти в наступление.
На следующий день утром в штатском костюме, вылинявшем потрепанном плаще, в обвислой фетровой шляпе, из-под которой выбивались седые пряди парика, он проводил на работу толстого мужчину из городской управы. Скорин окрестил его Толстяком. Скривив широкое лицо в гримасу недоверия и брезгливости, тот в одно и то же время ходил с работы и на работу, носил потрепанный портфель, на недружелюбные взгляды соседей не обращал внимания. Службу, как заметил Скорин, Толстяк нес серьезно. Сегодня он неторопливо прошествовал по своей улице, проехал, как всегда, на трамвае и ровно в восемь вошел в широкие двери управы. Скорин отправился к цветочной палатке, изображая ожидание, погулял, но ничего подозрительного не заметил. Вчерашний танкист не появился. Скорин осуждающе взглянул на часы, сокрушенно вздохнув, неторопливо направился к дому девушки. Задуманная им проверочная операция требовала определенной подготовки. Необходимо было хорошо изучить район, где жила цветочница.
Желтенький одноэтажный домик с резным флюгером на крыше равнодушно смотрел на тихую улицу закрытыми ставнями. Скорин, не останавливаясь, прошел мимо, свернул в переулок направо и через минуту оказался у небольшого кафе. Выяснив, что из туалетной комнаты кафе есть выход во двор, Скорин остался доволен, решил, что кафе ему подходит.
Вечером цветочница, закрыв киоск, отправилась домой. Скорин догнал девушку, только когда она остановилась у своей двери и достала ключ.
— Простите, мадемуазель. — Скорин приподнял фетровую шляпу и поклонился. — Как мне пройти на улицу… — Он замялся, стал рыться в карманах. — Где же эта записочка?
Девушка, открыв дверь, удивленно поглядывая на Скорина, остановилась на пороге.
— Ага, вот она! — торжествующе заявил Скорин, достал из кармана листок бумаги с адресом, показал его девушке. — Не знаете?
— Нет. — Цветочница вздернула подкрашенные брови, вошла в дом и захлопнула дверь.
Скорин не назвал пароля, спектакль преследовал определенную цель. Если за девушкой ведется наблюдение, то за человеком, вступившим с ней в контакт, да еще показавшим какую-то бумагу, обязательно пойдет «хвост». Тяжело, по-стариковски отдуваясь, сильно сутулясь и шаркая, чтобы не видна была хромота, Скорин шел по направлению к облюбованному кафе… Он не оглядывался. Потому, как зябко натянулась кожа на затылке, разведчик почувствовал, что за ним следят. Либо прозевал слежку, либо агент прятался в одном из соседних домов. Поворачивая направо, на противоположной стороне улицы он увидел вчерашнего «танкиста». До кафе оставалось всего несколько шагов, медленных старческих шагов, и Скорин сделал их. С натугой открыл дверь, пробормотал эстонское «тэрэ», положив шляпу на стол. Стряхнув волосы парика на лоб, направился в туалетную комнату, но в туалет не зашел, узким коридорчиком быстро вышел во двор. Скинув плащ, сняв парик и галоши, «старик» оказался если не франтоватым, то хорошо одетым молодым человеком. Скорин бросил сверток с одеждой и канализационный сток, который обнаружил еще утром, обогнул квартал и вновь вошел в кафе.
— Кофе, пожалуйста, — сказал он по-немецки отрывисто, сев за столик, вытянул больную ногу.
Хозяин был явно растерян, подавая кофе, он опасливо посмотрел в сторону туалетной комнаты. Шляпы на столе не было, она оказалась в руках у «танкиста», который минуту спустя вошел через заднюю дверь.
— Документы! — взвизгнул он и вплотную подошел к Скорину.
Разведчик потер больное бедро. «Брюки на мне те же, и на ботинках след от снятых галош — верх запылился, а низ сверкает», — спокойно, как о постороннем, подумал разведчик, затем медленно поднялся, выдержал многозначительную паузу, нахмурившись, протянул удостоверение.
— В чем дело, лейтенант?
— Извините, господин капитан. — «Танкист» мельком взглянул на удостоверение. — А, черт возьми! — швырнув смятую шляпу в угол, он выскочил из кафе.
Через несколько минут Скорин тоже вышел из кафе и, прихрамывая, пошел к центру города. Выбора теперь нет, мучения кончились. Рацию можно получить только у Толстяка, и чем скорее, тем лучше. Еще раз проверив и убедившись, что слежки за ним нет, Скорин зашел на квартиру, взяв пустой чемодан, отправился к Толстяку.