— Тебе не кажется, что в твоей любви к этой… — Пильпия запнулась и неопределённо покрутила пальцами, — нет ничего от разума, а есть только что-то животное?
От неожиданности Крон окаменел. Кровь ударила в голову. Такого разговора он не ждал.
— Какой-то тёмный бездумный зов плоти…
— А вот об этом — не надо!
— Нет, надо! — Пильпия села на ложе. — Ты посмотри, в кого ты превратился! Ты ждёшь её, постоянно ищешь встреч с ней, места себе не находишь… И сам ведь понимаешь, что не душу ты у неё любишь, а тело!
Крон сцепил зубы и шагнул в биоимитатор. Всё, что говорила Пильпия, он старался пропускать мимо ушей. Тело обволокло мягким теплом. Буквально каждой клеткой тела он ощущал, как в кожу впитывается имитационный слой, покрывая его загоревшими до медного блеска буграми мышц Тония Берка. Откуда-то вынырнул гибкий шланг с загубником на конце. Крон поймал его ртом и, как ни ожидал этого ощущения, всё равно икнул и содрогнулся от проскочившего в горло комка. Наконец процедура закончилась, Крон спиной почувствовал прикосновение прохладного воздуха и сделал шаг назад, выбираясь из аппарата. И только тогда повернулся лицом к Пильпии.
Она по-прежнему лежала на ложе и теребила в руках цветок багреца.
— Я знаю, что ты меня не слушал, — проговорила она. — Ты вообще в последнее время стал рассеян и почти не замечаешь, что происходит вокруг. Если так будет продолжаться, то ты окончательно замкнёшься в себе, и тебя отстранят от работы. Впрочем, ты тогда и сам уже не сможешь работать.
— И что ты предлагаешь? — спросил Крон грубым, треснутым голосом Тония Берка. — Быть проще в любви? Как ты?
Пильпия с жалостью посмотрела на него.
— Возьми себя в руки…
— Давай лучше не будем об этом, — тихо попросил Крон.
Пильпия промолчала.
Крон достал из ниши одежду морского торговца, оделся, зашнуровал сандалии, затем закрыл колонну.
— До вечера, — сказал, не глядя на Пильпию.
Она не ответила.
В саду старик-садовник закончил подстригать кустарник и теперь неторопливо окучивал его мотыгой.
— Приветствую тебя, Крипчтрипрат. Всё трудишься? — на правах старого знакомого поздоровался Крон уже в роли Тония Берка.
Старик опёрся о мотыгу и подслеповато посмотрел на него.
— Нет, Тоний, — возразил старик, узнав его. — Когда труд в удовольствие — это радость. Приветствую и тебя.
— Значит, надо понимать, ты счастлив?
— Не знаю, Тоний, — пожал плечами старик. — Не думал об этом. Наверное, да. Впервые за долгую жизнь я делаю то, что мне нравится. И никто мной не понукает.
— По родине не тоскуешь?
— По Нумерии? — спокойно переспросил Крипчтрипрат. — А что такое родина? Земля, где ты родился? Если так, то меня с ней ничего, кроме этого, не связывает. Я там был бос, гол, голоден и никому не нужен. Попади я сейчас туда, даже некому было бы сказать «здравствуй». Родина у человека там, где его знают, любят, где он нужен. А я нужен здесь.
— Но у тебя здесь так же ничего нет, как и в Нумерии.
— Нет, есть! — Старик гордо выпрямился. — Этот сад. Госпожа Пильпия, дайте боги всем таких хозяек, отдала мне его до конца моих дней. И я сажаю и ращу здесь всё, что хочу!
Он внимательно посмотрел на Крона.
— А у тебя, Тоний, как дела? По-моему, в море ты давно не был.
— Да нет, — Крон отвёл глаза в сторону, — бываю. Правда, всё неподалёку, вдоль берега хожу. Далеко идти опасно, хоть купцы и предлагают товары по хорошим ценам. Пираты.
— Смотри, — не поверил старик, — что-то часто я тебя в последнее время здесь вижу. И сенатор тебя у госпожи постоянно застаёт.
Крон рассмеялся.
— Не беспокойся, старик. У меня с Пильпией чисто деловые отношения. Только. И с сенатором тоже. Кстати, как он тебе?
Крипчтрипрат неопределённо пожал плечами.
— По-моему, человек он, в общем-то, хороший. Хоть и слишком высокомерен. Но, наверное, так и положено аристократу. — Он задумался и неожиданно добавил: — А глаза у него добрые и больные… Почти как у тебя.
Крон даже не нашёлся, что ответить.
— А потом, — продолжал старик, — не нравится мне, что творится вокруг сенатора. Только он на порог, как вслед за ним прибегает лысый старикашка в заляпанной чернилами тунике, спрашивает, здесь ли сенатор, но в дом не входит. Сторожит где-то на улице. Зачем, спрашивается?
Он лукаво усмехнулся.
— А сегодня к сенатору приходил какой-то помешанный. Ты, наверное, видел его. Здоровенный такой, с чёрной бородой до самых глаз и в одной ночной рубахе. Так он поймал старикашку, бил немилосердно, орал, чтобы тот больше не попадался ему на глаза, а потом вышвырнул со двора.