— Пожалуй, все, — обвёл взглядом присутствующих Бештлиц. — Начнём. Кстати, — спохватился он, — сегодня на нашем совещании присутствует инспектор Комитета Бабен Ковит.
Незнакомец кивнул.
— Вы будете вести совещание?
— Нет, зачем же. Пусть всё идёт, как всегда… — улыбнулся инспектор и странно закончил: — Пока.
— Хорошо, — согласился Бештлиц. — Тогда приступим к делу. В Проекте весьма обеспокоены положением, сложившимся в настоящий момент в Пате. Вчера вечером армия восставших рабов пересекла границу Патской области, наголову разбила направлявшийся на подавление восстания легион посадника Рудия Попония и захватила селение Кортубо. Таким образом повстанцы расчистили себе дорогу к Пату и находятся сейчас в шести дневных переходах от города. Нас интересует, что происходит в Сенате?
— Паника, — сказал Крон. — Тагула собирает войска, с которыми вернулся из Севрии, однако их всего около тридцати тысяч, что явно недостаточно против стопятидесятитысячной армии восставших, которая к тому же продолжает пополняться. Вызванное же из Таберии пятидесятитысячное войско императора Лагана к сражению за Пат явно не успеет.
— Не понимаю, — пожал плечами Гомеш. — У меня складывается впечатление, что мы собрались здесь для того, чтобы всеми силами помочь Сенату Пата в подавлении восстания. Тогда, может быть, кто-нибудь объяснит мне, зачем мы здесь находимся? Какую историю мы готовим Пату?
— Вот потому, что вы не понимаете, — осадил его Штамм, — вы и находитесь наблюдателем в Асилоне, а не занимаете моё место.
Лицо Гомеша пошло пятнами, но он сдержался.
— Вы хотите сказать, — спросил он, — что приказы не обсуждаются? По-моему, вы заблуждаетесь, считая нас своими солдатами, беспрекословно выполняющими приказы. То, что противоречит моим убеждениям, я выполнять не буду.
— Действительно, — поддержал его Червински, — насколько я понял, нас, пригласили на совещание для обсуждения положения, сложившегося в Пате, а не для получения инструкций. Для этого существуют соответствующие каналы.
— В последнее время, — огрызнулся Штамм, — коммуникаторы стали заниматься не только обсуждением, но и прямым нарушением получаемых от нас инструкций.
Он повернулся к Крону.
— Скажите, Гелюций, что побудило вас установить подслушивание за консулом?
«Теперь ясно, почему замолчал талисман Осики Асилонского на шее Кикены…» — Крон с трудом подавил смущение.
— А вы считаете, что всё это, — Крон обвёл глазами святилище, — не является нарушением тех же инструкций?
— Я прошу вас, Арвид! — жестом остановил Бештлиц собравшегося вспылить Штамма. — Разбирайте дела своего ведомства не на этом совещании. Мы здесь не для того собрались.
— Мне хотелось бы внести некоторую ясность в затронутый только что вопрос, — подал голос Прошин.
— Может, всё-таки займёмся делом? — вновь предложил Бештлиц.
— Это и есть дело, — возразил Прошин. — Наш институт занимается обработкой информации, поступающей из Пата, и прогнозированием оптимальных условий развития патского общества. Это известно всем.
— Да уж… — недовольно буркнул Штамм.
— Вот именно, — с нажимом произнёс Прошин. — Но все почему-то забывают об ещё одной функции, которую выполняет институт. Её считают чуть ли не третьестепенной, хотя именно она поставлена во главу угла нашей политики, проводимой в Пате. Я говорю о контроле за принципом толерантности коммуникаторской деятельности — основополагающем принципе любых контактов с внеземными цивилизациями. Похоже, все коммуникаторы напрочь забыли, что наши указания по данному вопросу являются директивными и подлежат беспрекословному выполнению. Мы здесь — коммуникаторы, помогающие Пату в его развитии, а отнюдь не конкистадоры-цивилизаторы, навязывающие свою волю.
— Благодаря вашим инструкциям, — вставил Крон, — мы себя здесь чувствуем не людьми, а марионетками.
Прошин внимательно посмотрел на него.
— Я мог бы не повторять прописные истины, — сказал он, — которые вы усиленно штудировали в Центре подготовки в течение трёх лет. Но существует так называемый эффект ассимиляции коммуникаторов: чем дольше коммуникатор работает, тем ближе ему становятся чужой мир, его проблемы, его болевые точки и тем сильнее ему хочется оказать активную помощь. По-человечески его понять можно. Но главное-то заключается в том, что никто не имеет права определять чью-либо судьбу, а тем более кроить историю чужого общества по своему усмотрению. Это основа демократии. Путь развития может определяться только самим народом, но никак не со стороны. Нельзя унижать народ, навязывая ему пусть и правильную, но чуждую ему на данный момент идею. Я позволю себе напомнить вам кое-что из учебного курса Центра подготовки коммуникаторов. Представим, что произошло бы на Земле, если б на ней появились пришельцы и, пусть из самых гуманных побуждений, стали исправлять в нашем обществе что-то ошибочное с их точки зрения. Пусть это что-то действительно окажется ошибочным для нашего будущего, но пока мы этого не видим, не осознаём, действия пришельцев будут расценены нами как вторжение и получат отпор. То же самое произойдёт и здесь. Как я понимаю, вы предлагаете активно поддержать восстание. Что ж, давайте рассмотрим, что произойдёт, если мы перейдём к активному вмешательству, возглавим восстание, завоюем Пат и попытаемся создать в первом приближении республику на основе равенства всех сословий. Я не буду останавливаться на том, как мы, пришельцы, будем выглядеть в глазах новых граждан Пата — о возможности вспышки религиозной активности вы предупреждаетесь чуть ли не в каждой инструкции. А вот как воспримут идею равенства в Пате? Вспомним, что представляет собой «золотой век» Пата в трактатах наиболее прогрессивных философов. Взять хотя бы утопическое учение ордена братьев свободы. Идиллическая картина, рисующая благоденствие и равноправие всех граждан, которые все как один чуть ли не философы, совершенствующие свой дух в диспутах и дискуссиях, все как один живут в достатке — в согласии с демократическими законами такого общества им выделяется определённая площадь пахотного поля, определённое количество скота и… определённое количество рабов. Как видите, все абсолютно равноправны. Я, конечно, утрирую, но смысл именно таков. То есть, несмотря на то, что в Пате и возможна цепочка продвижения по социальной лестнице: раб — вольноотпущенник — гражданин, идея всеобщего равенства для Пата в настоящий момент абсурдна. Тот же раб в мечтах видит себя господином, имеющим рабов. Поэтому основной задачей коммуникатора есть выявление наиболее прогрессивно мыслящих людей, оказание им помощи в пропаганде их идей, которые должны изменить мировоззрение общества, психологию, сознание. И немаловажным фактом должно быть то, что эти идеи обязаны вырасти из самого общества, а не быть насильно внедрены извне. Свою историю народ должен делать сам. Нельзя унижать его достоинство, нельзя убивать в нём творца.