Да вот только отходили они той же дорогой, что и пришли. Не все, правда, именно той же, вдоль кладбища. Очень неполное отделение при пулемёте не стало переходить через Дрёсну, а так и драпало по правому берегу ручейка. И если бы Виктор с Челноковым всё-таки не перебрались в лесок, то их первым делом кончили бы. А так… Если в рощицу не сунутся, то, кажется, удастся наших дождаться. Вон они, перебежками наступают из-за того, что откуда-то из Богородицкого тявкает миномёт.
Алексей, правда, снова зубами скрипит и стонет.
— Укол отходить начал. Ты, товарищ старший лейтенант, не пугайся, если я вырублюсь: от боли это.
Вот ведь зараза! И помочь ему нечем, использовали они последний шприц с обезболивающим.
И надо же было немцам всего-то в сотне метров от них залечь. «Машиненгевер» бьёт короткими очередями, немецкие карабины тявкают одиночными выстрелами, а сами фашисты башками вертят, явно намереваясь после остановки сюда, в лесок шмыгнуть. Один красноармеец, срезанный очередью, всплеснул руками, другой мешком в траву рухнул.
Юдин повернулся к молчащему товарищу, чтобы спросить совета, не ударить ли ему со спины пулемётному расчёту, а тот голову уронил, без сознания лежит. Если только жив.
Первым одиночным выстрелом в бок первому номеру пулемёта пулю всадил. Немцы, кажется, не сразу поняли, откуда стреляют, и то ли убитого, то ли тяжело раненого пулемётчика второй номер заменил. А вот уже на выстрел по нему оставшиеся четверо сразу отреагировали. Одна пуля вжикнула рядом, вторая в ствол берёзки со стуком вошла. Таиться уже смысла нет, и Виктор принял бой. Короткий, бой. Полминуты он не продержался, но троих стрелков из строя точно вывел: немцам его, только голову высунувшего из воронки, между деревьями плохо видно.
А потом обожгло правую руку в районе плеча, она повисла, и наступила темнота.
В себя он пришёл, кажется, в Козино, где таких, как он, раненых складывали под стеночкой сильно повреждённой избы. Плечо в лубке, сквозь повязку кровь просочилась. Неужели пулей кость раздробило? Это серьёзно, это не пару недель заживать будет, как было бы, если бы немец просто мякоть прострелил, а месяца три по госпиталям мыкаться придётся.
— Жив, чертяка! — услышал Юдин знакомый голос. — А я, когда мне доложили, что с отошедшими от Богородицка тебя нет, уж хотел за упокой твой души выпить, когда бой закончится.
Игорь Ларионов собственной персоной.
— Где Челноков? — прохрипел ротный.
— Тоже принесли. Только он совсем тяжёлый, его первым транспортом в тыл отправили. А тебя сейчас грузить в машину будем. Не смогли мы удержаться в Богородицке, снова фашистам отдать его пришлось. Так что раненых в батальоне полно, едва успеваем эвакуировать. Агапов! Проследи, чтобы старшего лейтенанта Юдина в машину посадили. Он крови много потерял, сам вряд ли сможет влезть в кабину.
Санитар отвлёкся от перевязывания очередного подопечного и кивнул.
— Хорошо, товарищ капитан.
Челнокова Виктор отыскал уже в медсанбате, развёрнутом в Сухоруково. Воспользовался 'погонами’р русскиеет резать и вешать лишь из-за того, и его отвели в палатку, где лежал Алексей. Человека из будущего снова обкололи чем-то обезболивающим, и тот был в сознании.
— А я, когда в себя пришёл там, в лесу, думал, что вы всё, товарищ старший лейтенант. Да только ребята, которые нас нашли, сказали, что вы живы. Я и обрадовался: значит, всё-таки будет кому за меня на рейхстаге расписаться! Вот они нас обоих на плащ-палатках и унесли с того леса. Я, правда, только тут снова очухался.
Доктор, потребовавший, чтобы Юдин отправился в свою палатку, подтвердил то, что ротный знал и без него.
— Перебит позвоночник. Своими ногами ваш Челноков уже никогда ходить не сможет. Только, пока вас в эвакогоспиталь не отправили, вы ему не рассказывайте, чтобы у него желание выздороветь не пропало.
— Он знает об этом, товарищ военврач. Видел он такие раны, так что сразу, как только его ранило, всё понял. А у меня? У меня рука срастётся?
— Судя по тому, что написано в ваших бумагах, должна срастись. Но нужно делать рентген. А у нас, его, как вы понимаете, нет. Так что потерпите с ответом на свой вопрос до того, как окажетесь в эвакуационном госпитале. Санитарный состав на станцию Конец завтра утром подадут, а уж как он будет двигаться по дороге, когда вы попадёте в госпиталь, я вам сказать не могу, — развёл руками немолодой уже медик.
Двигался санитарный поезд вплоть до Сухиничей медленно. Всё-таки железная дорога в этих местах сильно пострадала во время боёв. А после этой узловой станции, где он повернул на Калугу и Москву, разогнался. И через полсуток после этого их уже разгрузили в столице.