Честно говоря, у Юрия Арсениевича создалось впечатление, что бойцы и командиры как 37-й армии, так и, в особенности, 26-й, несколько «разленились», будучи отделёнными от противника «непреодолимой» преградой. Ну, не то, чтобы разленились, а были достаточно благодушно настроены: слишком уж легко давалось им отражение всех предыдущих попыток ликвидации небольших немецких плацдармов с помощью «пожарных команд Ёлхова». Не ожидали такого натиска, с которым на этот раз ринулись в бой враги.
Свою роль сыграла и немецкая авиация, переброшенная из Западной Европы. Да, «сталинские соколы» обладали превосходством в небе, но в целом, «по средней температуре по больнице». Поскольку при захвате плацдармов они ликвидировали это превосходство на локальном участке, воспользовавшись тем, что основная часть советской истребительной авиации была оттянута на поддержку Южного фронта. И авиаполк, «обслуживающий» северный фланг 26-й армии, просто не сумел обеспечить полноценной поддержки наземных войск, понёс серьёзные потери, даже несмотря на то, что его наводили на цель радиолокатором. Просто не хватало времени на техническое обслуживание, дозаправку и перезарядку оружия.
Немцы сделали выводы и из неудачных попыток прошлых десантов. Главным образом, немедленно насытив переправившиеся войска средствами противотанковой артиллерией, пусть и лёгкой, калибром 37 мм и трофейными советскими «сорокопятками». И поскольку все батальонные тактические группы ради большей мобильности старались вооружать лёгкими БТ и Т-50, которые в этой истории представляли собой, скорее, Т-70Б мира, из которого прибыл «советник», только вооружённые 30-мм пушкой-автоматом 2А72, то потери БТГ понесли серьёзные. Ну, а потом, быстро нарастив группировки, противник «вскрыл» плацдармы.
Основной удар он нанёс со знанием дела — на стыке советских армий, поэтому «вскрытие» случилось именно с плацдарма в районе Ирклеева, объединив его сначала с соседними в полосе обороны 37-й армии, а потом и двинувшись на восток к Суле. Уже при поддержке танков Гёпнера, действительно «рвавшего подмётки», чтобы оправдаться перед Гитлером. Его «ролики» при поддержке мотопехоты сходу переправились через Сулу и соединились с плацдармом в районе Чигирин-Дубравы.
А тут уже сработало не широко известное русские раздолбайство, а растерянность некоторых командиров, не ожидавших от немцев такой прыти. Судя по воспоминаниям фронтовиков, такая же растерянность охватила некоторых офицеров и солдат, когда «обвалился» фронт на Дону, и им пришлось отступать к Сталинграду.
К 30 июля штаб армии находился уже в Полтаве, поскольку за Кременчуг, где он располагался ранее, шли городские бои. На другом берегу Днепра 1-я Танковая армия Макензена взяла Кировоград и Александрию и вышла на правом берегу реки к железнодорожному мосту через Днепр. Взорванному при приближении немцев, как того потребовали из Москвы. 6-я полевая армия прикрывала войска Гёпнера с севера, сама наступая на Хорол и в общем направлении на Полтаву.
Чтобы воспрепятствовать этому, генералу Соколову пришлось задействовать войска левого фланга армии, игравшие роль резерва. Но никакого охвата Юго-Западного фронта, как это было в «другом» 1941 году, не предвиделось, поскольку атаковать фронт с севера противнику было нечем. Гитлеровцы, если судить по силе ударов на различных направлениях, откровенно рвались к Днепропетровску и Харькову.
Южному фронту тоже приходилось несладко, хотя оборонялся он упорно. Манштейну удалось выйти к верховьям Тилигульского лимана, почти отрезав Приморскую армию Софронова, обороняющуюся на подступах к Одессе. Конечно, у неё сохранялся контакт с соседней 9-й армией через перешеек между лиманом и Чёрным морем, но по нему не проходит железной дороги, и снабжение Одессы легло на Черноморский флот. Справляющийся с этой задачей куда более успешно, чем в дни обороны города в «другой истории». Просто из-за того, что ему почти не могла противодействовать немецкая авиация.
9-я армия генерал-лейтенанта Харитонова, зажатая между Тилигульским лиманом и Южным Бугом «упёрлась» всего в пятидесяти километрах от Николаева, получив приказ Ставки не допустить немцев к этому центру судостроения. К тому же, кажется, 11-я армия Манштейна, понёсшая большие потери при прорыве оборонительных рубежей в самом начале сражения и наступающая и западнее, и восточнее лимана, начинала выдыхаться под непрерывными авианалётами и контрударами. Ведь порядка 150 тысяч «штыков», сосредоточенных на участке фронта, протяжённостью всего около 150 километров, позволяли создать весьма плотную концентрацию войск.