Ясное дело, он всячески пытался «задобрить» Сталина, упоминая его гениальность при каждом выступлении, будь то митинг колхозников или заседание правительство Казахской ССР. И письма на имя Вождя подписывал уже опробованной ранее подписью — «искренне любящий вас Н. Хрущёв». Правда, недолго подписывал, поскольку до него донесли реакцию Председателя Совнаркома, проворчавшего «такая любовь к другому мужчине наводит на мысли о склонности Хрущёва к педерастии».
Дела в северных районах Казахской ССР, где Никита Сергеевич занимался организацией колхозов и совхозов на целинных и залежных землях, шли с широким размахом в сравнении с тем же 1941 году, когда эвакуированные с Украины крестьяне создали там первые поселения. Всю осень и всю зиму они занимались подготовкой того, что в будущем станут называть инфраструктурой: строили жильё, возводили помещения под хранение зерна, собирали ангары и гаражи для хранения и ремонта техники будущих машинно-тракторных станций, прокладывали дороги. Благо, соседство с богатыми лесом Челябинской областью и Башкирской АССР позволило обеспечить их необходимыми стройматериалами. Причём, создавались поселения украинских крестьян «с краешку», на относительно небольшом удалении от имеющихся железных дорог. Осваивали технику, в основном, поступавшую из XXI века, учились приёмам обработки земли, кардинально отличавшимся от привычных им по условиям Украины.
Появление на должности заместителя наркома КазССР деятельного руководителя, коим являлся Хрущёв, перевернуло весь неторопливый процесс. Бывший руководитель парторганизации УССР приказал немедленно «запретить отвлекать колхозников от непрофильных занятий», «прекратить слушать всякую дурь» и «все силы бросить на весеннюю вспашку» традиционными плугами и, где не хватало тракторов, сохами, в которые впрягали лошадей и даже, по старинке, волов. В мае он отрапортовал о превышении планов вспашки вдвое. Пусть даже семенного зерна «выбитого» из государственных фондов не хватило, чтобы засеять всё вспаханное.
С первых дней его пребывания в должности по всему Казахстану и соседним с ним Омской, Челябинской и Чкаловской областям были направлены вербовщики, которые разыскивали эвакуированных крестьян и агитировали их переселяться «на Целину». Из вновь прибывших организовывались совхозы (колхозы Никита Сергеевич прозвал «пережитком»), которые уже не жались к железным дорогам, а росли там, где имелись плодородные земли. Люди селились в палатках и сразу же включались в «производственный процесс», откладывая постройку жилья и производственных помещений на потом, на время после сева.
Поскольку техники этим «хрущёвским» совхозам досталось немного, топлива, тоже выделенного в невеликих объёмах, на посевную хватило. Но старые крестьяне уже после окончания сева стали задавать вопросы: а что будет во время уборки? Как косить, молотить, а потом вывозить собранный хлеб? Как, доставлять заготовленный для постройки жилья лес, на валку которого были отправлены бригады лесозаготовителей на Урал? Да где, господи, брать воду, если с наступлением зноя многие мелкие степные речушки пересохли?
А урожай на нерожавшей земле действительно обещал быть богатым. Начавшаяся в начале августа «битва» за него показала, что ставка на расширение посевных площадей была сделана верно. По докладам с мест трудности возникли только в тех самых удалённых «хрущёвских» совхозах, где негде было хранить зерно: его пока просто ссыпали в груды прямо на землю. И поездка Никиты Сергеевича в Куйбышев, в первую очередь, касалась выделения фондов на топливо для его вывоза и грузовой техники.
«Первый звоночек» прозвенел и со вспаханных, но не засеянных полей: летние суховеи очень быстро выветрили на них влагу и начали выдувать плодородный слой, превратившийся в гигантские клубы пыли. Именно об этом предостерегали некие «консультанты» непонятного происхождения, которых Хрущёв приказал гнать в шею, чтобы «не дурили головы опытным хлеборобам».
Не зря опальный политик поминал перед смертью и своего сынка. Как докладывали Берии, Леонид, также, как и в «иной» истории, получивший ранение на фронте (путь и менее тяжёлое), в эвакуационном госпитале вёл разгульный образ жизни, регулярно нарушал не только режим, но и уставные требования. Узнав о существовании реактивной авиации, попытался попасть в авиашколу, где шла подготовка пилотов на истребители Миг-15. Но не прошёл по состоянию здоровья из-за последствий ранения. Из-за этого же отказали ему и в приёме на переобучение на Ил-28. В результате молодой и не привыкший себя держать в узде отпрыск бывшего «хозяина Украины» избил председателя комиссии, за что попал под трибунал и был отправлен в штрафное авиаподразделение.