— Челноков!
— Алексей я, — упёрся мужик.
— Хорошо. Алексей, нам надо вон в те кустики отползти, чтобы на открытом месте не маячить. Тут недалеко, метров двадцать. Цепляйся за мою шею и, если можешь, помогай хотя бы одной рукой.
— Попробую. А не получится, уходи один, старший лейтенант. Только, как обещал, гранату оставь.
— Да пошёл ты в жопу, — вдруг психанул Виктор. — Цепляйся и ползи, я сказал. И скорее: со стороны аэродрома опять моторы гудят.
Вот они, кусты, за которыми сочится ручеёк Дресна.
Отделение, едва не заметившее Юдина с Челноковым, уже далеко. Хлопают выстрелы немецких карабинов, время от времени рычит «эмгач». В ответ часто палят «калаши»: у них затвор передёргивать не надо, нажимай да нажимай на спуск, пока патроны в рожке не кончатся.
Сложнее всего оказалось не утопить раненого в этом самом ручейке. Воробью, не воробью по колено, а лицом в воду Алексей один раз всё-таки макнулся. Тяжёлый он, из ручья на другой берег едва удалось вытянуть. И то ли от боли, то ли от действия укола, совсем размяк, хоть и в сознании.
Зачем так корячиться? Да кусты на той стороне гуще. Вон, из Богородицкого вдоль дорожки, на которой погибли ребята, уходившие с Щигровым, лязгает гусеницами выкрашенный серой краской БТ с крестами. А за ним тарахтят моторами два мотоцикла. И за двумя рядами кустов, растущих вдоль ручейка, их с Челноковым немцам точно не видно будет.
— Гранату дай, старший лейтенант, — кажется, ожил раненый.
— Держи. У тебя патроны остались?
— Посмотри в разгрузке. Там, кажется, один магазин нетронутый. И россыпью на дне большого кармана были. Только потом снова меня на живот переверни: спиной к небу помирать не так стыдно будет. И свой ТТ мне отдай. Из автомата я всё равно стрелять не смогу: муть перед глазами после промедола.
Промедол — это вещество в том самом обезболивающем шприц-тюбике.
Да, немцы контрудар устроили. В районе Козино серьёзно грохочет. А через Богородицкое всё прут и прут пехотинцы, бронетранспортёры, грузовики с прицепленными к ним пушками. Разными. От 37-мм «дверных колотушек», тем не менее, опасных для советских бронетранспортёров, до 150-мм полевых орудий. Их небольшую батарею разворачивают у кладбища. Серые приземистые коробки «Штуг-3» тоже ушли на восток, поддерживать пехоту, атакующую неполный батальон Ларионова в Козино. Там сейчас, выражаясь словами «добровольцев», идёт «серьёзная заруба»: отдельных выстрелов не слышно из-за грохота артиллерии и разрывов снарядов и мин.
А вот и стапятидесятимиллиметровки, развёрнутые у кладбища, присоединились. Всего-то две сотни метров от Юдина с Челноковым, но выстрели по артиллеристам, и их обоих моментально «помножат на ноль» спешащие всего-то в полусотне метров от них пехотинцы. Хорошо, хоть они по противоположному берегу речушки топают. А другие, идущие от Мосоловой Горы, присоединяются к ним у брода в полутора сотнях метров восточнее укрытия ротного и раненого бойца.
— Кажется, отошли… Наши отошли от Козино, — бормочет Алексей.
Да, гулкие выстрелы «Штуг» отдалились, а батарея немецких пушек прекратила огонь. Но, судя по столбам чёрного дыма на востоке, немцам победа далась небесплатно. Главное — чтобы фрицы сходу не взяли Высокое, не отбросили полк за Днепр.
Нет, не совсем прекратила огонь батарея. Сквозь кусты видно, что орудия разворачивают куда-то южнее. Туда, где с новой силой разгорается бой. Пожалуй, это батальон, занявший вчера Селифоново, наносит фланговый контрудар.
Шелестящий звук, и Виктора ощутимо тряхнуло. Пожалуй, это из-за Днепра наши гаубицы пытаются подавить немецкую батарею. Да только первый выстрел оказался неточным: снаряд взорвался как раз посредине между Дресной и батареей. Если откроют беглый огонь, не меняя прицела, то, учитывая рассеяние при стрельбе из гаубиц, осколки и до них с Челноковым долетать будут. Эх, добраться бы до опушки рощи, отделяющей Мосолову Гору от речушки. Не бог весть какой лесок, всего-то полоса, шириной в сотню метров, но эта рощица всё одно укроет надёжнее, чем куст, за которым они лежат. Тут же всего какие-то пятьдесят метров, но тащить на себе раненого бойца по открытой всем взорам луговине…
Нет, поправили прицел артиллеристы, и снаряды стали рваться почти там, где надо: на западной окраине кладбища и совсем рядом с позициями немецких пушкарей.
— Беспилотником скорректировали, — пояснил Челноков.