— Против такой мощи России точно не выстоять!
48
Шульце похитили очень технично. Два каких-то испанца, с пулемётным темпом трещащие о достоинствах какой-то Изабеллы у входа в клинику, куда регулярно наведывался отставной немецкий полковник, предупредительно расступились перед иностранцем, попросившим пройти. Потом на лице немца оказалась тряпица, остро пахнущая хлороформом, и он провалился в беспамятство. А в себя он уже пришёл в тесной каюте с соседом мрачного вида, говорящим по-немецки с британским акцентом.
Что это значит, разведчику с четвертьвековым стажем объяснять было не нужно. Кому-то очень понадобились его знания. Кому именно — стало ясно, когда в иллюминаторе открылся вид на Мальту.
Он не ошибся. Его «присмотрели» именно британцы, когда Шульце организовывал встречу адмирала с руководителем их секретной службы. И не просто организовывал, но и рассказывал Мензису и Даллесу о технике из будущего, применяемой русскими. Видимо, руководитель SIS посчитал, что оберст может рассказать намного больше, чем поведал там, в Сатандере.
Радовало одно: его не переправили на Альбион с сырым прохладным климатом, где опять застудить больные почки — проще простого. Всё-таки Мальта находится даже южнее города Тунис и испанской Малаги.
Офицер британской разведки, которому отставной оберст высказал протест, парировал:
— А вас никто и не считает пленным. Нам хорошо известно, что вы уже не являетесь военнослужащим германской армии. Вы здесь находитесь в качестве… э-э-э… гостя.
— Гости приходят добровольно, — буркнул немец.
— К сожалению, мы не были уверены в том, что вы адекватно отреагируете на приглашение… немного погостить во владениях Его Величества. К тому же, британские законы слишком суровы к подданным страны, с которой Соединённое Королевство ведёт войну. Вот и пришлось доставить сюда без приглашения и нелегально. Как кажется нашему руководству, такой статус стимулирует вас к более плодотворному сотрудничеству с нами.
Вербовать Шульце за его жизнь пытались уже неоднократно, и он лишь усмехнулся на слова этого молодого и самоуверенного джентльмена.
— А если я откажусь от этого, как вы выразились, сотрудничества?
— Тогда мистер Мензис, поручивший мне работу с вами, очень расстроится. К тому же, от вас не потребуется предавать свою страну, рассказывая о её военных и политических секретах. Мистера Мензиса интересуют секреты несколько иного плана. Часть их вы поведали ему лично в Сатандере. Но мистер Мензис почему-то уверен, что вы способны в приятной курортной обстановке вспомнить намного больше, чем он уже слышал от вас. Как видите, речь идёт о секретах не Германии, а её врага. И врага Британии, хотя пока он по какому-то недоразумению продолжает называться нашим союзником.
Действительно, вилла, на которой поселили Шульце, мало напоминала тюрьму. Разве что, ему запрещалось покидать её территорию, вокруг высокого забора которой денно и нощно ходили армейские патрули, а внутри него прогуливались крепкие молодые люди с армейской выправкой, но в гражданском платье.
Старый разведчик наотрез отказался что-либо писать от руки: ещё не хватало, чтобы документы с его автографом когда-нибудь выплыли на свет божий. Поэтому потребовал от капитана Питерса, как звали его куратора, либо пишущую машинку с немецким шрифтом, либо стенографиста, который записывал бы то, что он будет рассказывать.
— К сожалению, стенографиста, способного фиксировать ваши рассказы, мы предоставить не можем из соображений секретности. Сам же я не настолько хорошо владею вашим родным языком, чтобы хотя бы писать по-немецки без ошибок.
Но пишущую машинку разыскали достаточно быстро. И сразу же оберст поставил новое условие: никаких подписей под напечатанными текстами он ставить не будет. И вообще руку приложит лишь к тому, чтобы делать рисунки тех приборов и устройств, о которых он рассказывает. С комментариями и пояснениями в печатном виде.
Питерс оказался не просто сообразительным малым, но ещё и несколько знакомым с темой. Он вовсе не скрывал, что несколько месяцев провёл в Анкаре, занимаясь тем же самым, чем занимался Шульце — охотился за русскими устройствами и приборами, произведёнными явно в будущем. Понятное дело, проявившимися не на германо-советском, а на турецко-советском фронте. Однажды он даже указал на неточность, допущенную полковником на рисунке.