Фрагмент 17
33
Как писал кто-то из немцев XIX века, история не знает слов «если бы». Но разве русскому человеку запретишь рассуждать на эту тему? Не зря же существует поговорка «умён задним умом». «Если бы русский царь Александр не испугался британского и французского флота и захватил Константинополь в 1878 году», «Если бы состоялся Босфорский десант Черноморского флота в Империалистическую войну».
Ясное дело, эти рассуждения краснофлотцев отличаются шапкозакидательскими настроениями: мол, отвоевали бы Проливы, дали бы прикурить англичанам с французами, зато теперь имели бы возможность беспрепятственно выходить в Средиземное море, а турки бы больше не наглели. Политработники, конечно, на корню пресекали упоминания о том, что «Босфорскую операцию» на апрель 1917 года готовил адмирал Колчак, «идеологически правильно» ругая за то, что её не провели раньше царские министры и адмиралы. Да вот только капитан Гущин глубоко сомневался в том, что в ту войну она была бы успешной. Вон, англичане тоже жидко… обделались с Галлиополийским десантом в той же войне. Недооценивать турок нельзя. Особенно — если им всеми силами помогают немцы.
Это дела прежних лет. А вот то, какой угрозы удалось избежать Черноморскому флоту, краснофлотцы, чаще всего даже не ведают. Данную тему обсуждают уже офицеры Рабоче-Крестьянского Красного Флота. И обсуждают именно с точки зрения, как счастливо сложились обстоятельства.
Насколько известно капитану 2-го ранга, у турок был заключён договор о защите их страны от иностранного вторжения не только с англичанами, которые сейчас зубами скрипят из-за успехов Красной Армии в Закавказье. Скрипят от ненависти, но объявить войну СССР не решаются, поскольку тогда они открыто выступят на стороне Гитлера, и правительство Черчилля не поймёт собственный народ. А вот французам во главе с маршалом Петеном и стесняться нечего, поскольку они — германские марионетки. И когда советские войска начали победное шествие по турецкой земле, освобождая угнетённые турками народы, по требованию Гитлера стали готовить свой флот к переброске в Чёрное море.
Однако среди французских адмиралов нашёлся нормальный патриот, который планировал этот флот сдать англичанам и американцам, высадившимся в Африке. А когда о задумке узнали в Берлине, немцы решили полностью взять остатки французского флота под своё командование, чтобы избежать этого «предательства». Боевые корабли, которых насчитывалось в Тулоне больше сотни, только поменяли бы командиров, получили бы на борт отряды эсэсовцев и пошли бы к Босфору. Вот то, насколько туго после этого пришлось бы черноморцам, и обсуждали офицеры, не забывая вставить в рассуждения слова «если бы».
Но не получилось не только у французских патриотов, но и у фашистов. 27 ноября, когда немецкая танковая дивизия заняла Тулон и двинулась к стоянкам французских боевых кораблей, кто-то из руководства флотом отдал приказ о затоплении флота. Совсем как русские моряки в Крымскую войну. Часть кораблей они затопили, часть взорвали. Но Гитлеру не досталось почти ничего, и гнать в Чёрное море те несколько эсминцев и подводных лодок, которые удалось захватить фашистам, просто уже не было смысла. Как бы того ни просили турки, терпящие одно поражение за другим.
Кстати, командир крейсера «Красный Кавказ» не зря упомянул про освобождение угнетённых турками народов. Уже в начале декабря советское правительство признало создание на освобождённых закавказских территориях Народной Республики Курдистан. Оказывается, есть такой народ, курды, численностью около семи миллионов человек, из которых примерно половина живёт именно на востоке Турции, а остальные в граничащих с ней Персии, Ираке и оккупированной англичанами Сирии.
Курды, конечно, своей территорией объявили и значительную часть земель, которые, скорее всего, после победы над Турцией будут включены в состав Армянской ССР, но Совнарком в официальном сообщении о признании Курдистана оговорился: границы между СССР и НРК являются предметом для дальнейших переговоров двух правительств. А пока курдское ополчение, получающее оружие из числа трофеев, захваченных у турок, начало оказывать нам помощь в разгроме турецкой армии. Так что о вопросе границ можно не беспокоиться.
Крейсер отозвали в Севастополь из Трапезунда-Трабзона в первых числах декабря, заменив эсминцами, базировавшимися раньше на Черноморском побережье Кавказа, и капитану Гущину бросились в глаза перемены, произошедшие за время его отсутствия в городе и на полуострове вообще. Оказалось, с вступлением Турции в войну среди крымских татар начались волнения, инициированные завербованными турецкими агентами из числа бывших кулаков и священнослужителей. И хотя сотрудники НКВД действовали оперативно и решительно, выявляя и арестовывая таких, без стрельбы не обошлось. Часть молодёжи вообще ушла в горы и начала нападать на милиционеров, отдельных красноармейцев и краснофлотцев. Были налёты на маяки и наблюдательные пункты пограничников. Так что пришлось очень ужесточить режим въезда в Севастополь, увеличить численность патрулей в нём и в других городах. Основную часть этих банд уже уничтожили, но некоторые «воины Аллаха» всё ещё продолжают скрываться в горных лесах. Так что офицерам строго приказано не расставаться со штатным оружием.
Севастополь и раньше был главной перевалочной базой по снабжению Одесской группы войск, а также дивизий, сражающихся на плацдарме в районе Очакова. Именно отсюда в Черноморскую Пальмиру отправлялись морем подкрепления, боевая техника и боеприпасы. С наступлением, в ходе которого удалось отбросить немцев и румын на север и запад, с Одессой восстановили железнодорожное сообщение, но поток войск и грузов, перебрасываемых морем, не снизился. Это объяснялось тем, что железнодорожные пути повреждены боевыми действиями очень серьёзно, и полное восстановление пропускной способности железной дороги на Одессу требует длительного времени.
Вот только наличие в Севастопольской бухте значительного числа транспортов, а также то, что командование стянуло на Базу Флота наиболее боеспособные боевые корабли, говорило, скорее, в пользу подготовки десанта, чем о плановой переброске войск. Что, собственно, логично, если учитывать активную работу с аэродромов на мысу Херсонес, в районе Бельбека и в Евпатории. Причём, взлётно-посадочную полосу в Бельбеке забетонировали, и теперь она принимала даже тяжёлые бомбардировщики с большой дальностью разбега и пробега. А в мелких бухтах сосредоточились, пожалуй, все полсотни «с хвостиком» малых десантных кораблей, произведённых в Феодосии и Керчи, способных взять на борт три средних или тяжёлых танка или до двухсот человек живой силы.
Естественно, это циркулировало в виде слухов. Наиболее вероятным местом проведения десантной операции называлось побережье между Днестровским лиманом, представлявшим серьёзное препятствие для войск Одесской группы войск, и Дунаем. Более «смелые» поговаривали о десанте на румынскую территорию в районе Констанцы, а целью операции называли захват не только главного порта Румынии, но и нефтеносного и нефтеперерабатывающего района в Плоешти, по которому и наносили основную часть ударов базирующиеся в Крыму бомбардировщики. И лишь «под соусом» «вот если бы» краснофлотцы поминали Босфор. Да и то — чаще в связи с несостоявшимися, но вполне вероятными ситуациями, когда Стамбул-Константинополь-Царьград мог быть захвачен русскими войсками.