Вершина горы наконец-то «заискрилась» разрывами тридцатимиллиметровых гранат. Гранатомётчики бьют короткими очередями по площадям, поскольку местонахождение позиции корректировщиков неизвестно. Но за счёт плотности огня там сейчас песок просто кипит от впивающихся в него мелких осколков. Конечно, если у фрицев вырыты окопы, то стопроцентной вероятности того, что их накроет, нет. Но ведь даже единственного попадания осколком в рацию может быть достаточно, чтобы она вышла из строя. Так что медлить нельзя. Около минуты ожидания (примерно такое время требуется, чтобы «жаба», перенося огонь с одной точки прицеливания на следующую, расстреляла «улитку» с лентой, заряженной гранатами), и Юдин поднёс к губам карманную рацию.
— Вперёд! Рывком!
Именно рывком, чтобы к тому моменту, когда арткорректировщики противника, если они уцелели, назовут номер цели и поправку, артиллеристы и миномётчики развернут стволы, а снаряды и мины висят в воздухе, успеть прорваться вперёд. И, если удастся, вырваться из-под немецкого огня. Ведь ещё около минуты форы есть на то, что корректировщики будут прятаться в окопчике, спасаясь от роя осколков, жалящих всё на вершине горы.
По сути дела, сейчас весь батальон поднялся в атаку. Так что есть надежда на то, что смертоносные немецкие «подарки» прилетят не по цепи первой роты.
Скажете, шкурничество? Хорошо, что убило не меня, а моего соседа? Нет, бляха, если вы такой дурак, то лезьте под «чужие» пули, мины и снаряды, чтобы и вас «накрыло» вражеским огнём. Глядишь, и вас зароют в землю на окраине этого самого городка Дзержинск вместе с погибшим соседом. А приказ взять его выполнят другие, которые не мучаются угрызения совести из-за того, что повезло им, а не их соседу. Война — это не только мужество солдата и мастерство командира, помноженные на выучку, но ещё, в значительной мере, лотерея: повезло-не повезло лично тебе.
Фрагмент 19
37
Несмотря на громкое название «Кантабрия», этот пансионат в курортном и портовом городке Сатандер был небольшим. И пустовал бы, если бы совершенно неожиданно для его хозяина некий господин, говорящий с сильным немецким акцентом, заранее, за месяц до определённой даты не забронировал всё заведение на три дня. Причём, расплатился не песетами или марками, а американскими долларами. Просто невероятное везение, если считать, что в январе побережье Бискайского залива или, как его ещё называют, «Мешка бурь» — не самое приятное место для отдыха: слишком уж часты здесь в это время сильнейшие шторма, во время которых скорость ветра может превышать сто километров в час.
Господин явно не блистал здоровьем, о чём говорили хотя бы его мешки под глазами. Да и складки вокруг рта указывали на то, что он привык терпеть боль. Представился он писателем из Картахены, которому нужно будет встретиться с друзьями без излишнего внимания со стороны публики. И чтобы этими друзьями не интересовались ни хозяин, ни персонал пансионата, ни те, кто может неожиданно повторить его сумасбродство и решиться снять номер в пансионате, пообещал добавить к стандартной цене аренды заведения ещё треть. Неплохая цена за молчание!
Впрочем, в день заселения приехал только сам господин, да немного позже — ещё четверо «помощников» тех людей, которых он ждал. Молчаливых, с тяжёлыми взглядами, кажется, просвечивающими насквозь, словно рентген. Но уговор есть уговор, и хозяин только вызвал к ним синьора Шульце, а тот уже распределил, где эти «помощники» расположатся. Даже ужинали две этих парочки и арендатор порознь.
А на следующее утро в течении какого-то часа с небольшим к заведению подъехали три автомобиля, пассажиров которых ни хозяин, ни даже привратник не видели: таково было условия того самого Шульце. Да и «помощники» внимательно следили за тем, чтобы его «друзья» не пересекались ни с кем из персонала. Даже выполняли роль официантов, обслуживающих троицу, скрывшуюся за закрытыми дверями комнаты для деловых встреч.
Из приехавших двое друг друга до этого не знали. Но очень много слышали друг о друге. Причём, самый молодой из этой троицы, светловолосый господин, носящий очки с круглыми стёклами и усики, сходу объявил.
— Господин адмирал, вынужден предупредить вас, что моя миссия носит неофициальный характер. Мою поездку сюда из Берна моё руководство не одобрило, но согласилось с тем, что на определённом этапе Швейцария будет ключевой страной для официальных и неофициальных контактов большинства европейских игроков, поэтому мне будет полезно познакомиться с вами лично.
— Мою встречу с вами моё руководство тоже не одобряло, — усмехнулся седой человек с вытянутым лицом, массивным носом и крупными ушами. — Просто потому, что никогда бы её не одобрило. Если мягко выражаться.
— В таком случае, только я могу похвастаться полным одобрением своего непосредственного руководителя, — улыбнулся третий. — Тем не менее, никаких верительных грамот не могу вам предъявить и я. Кстати, адмирал, поблагодарите вашего подчинённого, сумевшего всё прекрасно организовать.
— К сожалению, полковник Шульце больше не мой подчинённый. Около года назад он серьёзно подорвал здоровье на Восточном фронте и недавно был вынужден не только уйти в отставку, но и поменять климат.
— Был ранен? — заинтересовался руководитель американской резидентуры в Берне.
— Нет. Сильно простудился, выбираясь по Брянским лесам к линии фронта по русским тылам.
— Он диверсант? — ещё больше заинтересовался Даллес.
— Он выполнял особое поручение. Если вам это так любопытно, то обеспечивал то, чтобы предложения фюрера по сепаратному миру с русскими дошло до ушей Сталина, — усмехнулся Канарис.
— И что же не устроило Дядюшку Джо в предложенных условиях? — сверкнув очками в сторону немного занервничавшего Мензиса, широко улыбнулся американец.
— К сожалению, ни сам русский вождь, ни даже мой коллега господин Фитин мне не доложили об этом. Но, как мне кажется, не устроило Сталина то же, что не устраивает всех нас троих: Гитлер у власти в Германии.
— И вас, господин адмирал? Простите, ради бога, Стюарт, но я совсем недавно занимаю свой пост, и мне неизвестны настроения в среде германских военных, — поднял руководитель бернской резидентуры открытые ладошки в сторону, кажется, решившего что-то сказать руководителя SIS.
— И меня, и многих других германских генералов, полковников и офицеров более низких званий. Тех, которые понимают, что мир невозможен до тех пор, пока пост канцлера занимает вождь нацистской партии Адольф Гитлер.
— То есть, не сумев договориться с большевиками, вы решили попытаться договориться с нами? А почему бы вам не повторить эту попытку с ними, но уже на тех условиях, которые снимали бы некоторые неприемлемые, с их точки зрения, вопросы?
— Не забывайте о том, что, во-первых, условия сепаратного мира с русскими предлагал сам Гитлер. Во-вторых, подобное предложения за месяц до начала войны получили и британцы. Причём, если фюрер сформулировал предложения Сталину как руководитель страны, в целом побеждающей в войне и захватившей значительную часть русской территории. То есть, это были условия с позиции силы. В Британию же Гёсс привёз предложение о мире равных. И не просто о мире, но и о союзнических отношениях в войне с большевиками.
Судя по тому, как поморщился Мензис, Канарис говорил правду.
— Гитлер очень самолюбив. Поэтому, получив даже не отказ, а полное игнорирование его предложений, повторно обращаться ни к Сталину, ни к Черчиллю он больше не будет. Скорее, предпочтёт уничтожить Германию и германский народ, но в роли просителя не выступит никогда. И я его знаю: он предпочтёт уничтожить. Но этого не хотим мы, истинные патриоты Германии и германского народа. И спасти нашу страну и наш народ может только мир на Западе.
— Ну, да. На Востоке у вас теперь дела идут не очень успешно: Минск захвачен, вот-вот начнётся наступление на Киев, ваши новые союзники, турки, просят мира после того, как Проливы оказались под контролем русских, самый крупный город их страны потерян, Красная Армия приблизилась к турецкой столице на сто восемьдесят миль, Болгария денонсировала участие в Оси и даже впустила на свою территорию русские войска.