Кавказская: На связи обер-офицер при атамане Кавказского отдела сотник Жуков. С кем я общаюсь?
Тихорецкая: Командир Сводного партизанского казачьего полка войсковой старшина Константин Черноморец. Под моей командой казаки окрестных станиц и донцы, присланные из Новочеркасска на помощь своим братьям. Захватил станцию и готов провести встречное наступление на соединение с вами.
Кавказская: Войскового старшину Черноморца не знаю, а вот с подъесаулом знаком. Как докажешь, что ты, это ты?
Тихорецкая: Вспомни, как твой разъезд перед Сарыкамышской операцией в дозоре находился, и вас турки атаковали. Тогда именно моя полусотня тебя выручила. У тебя конь в ту пору знатный был, но ему пуля ногу разбила, и ты его добить не смог.
Кавказская: Помню такое. Говори, что ты предлагаешь?
Тихорецкая: Мы будем атаковать противника по железной дороге. От Тихорецкой пойдем двумя эшелонами с несколькими орудиями. При встрече с бронепоездом, головным паровозом перекроем дорогу и примем бой. Ваша задача в это время взять Романовский и блокировать вражеский бронепоезд с тыла. Сможете?
Кавказская: Да, сил у нас хватает, орудия имеются и хорошие саперы найдутся. Главное - Тихорецкая взята.
Тихорецкая: В таком случае, мы начнем выдвижение в пять часов утра. Вашего выступления ожидаем в десять часов.
Кавказская: Понял. Твое выдвижение в пять, а наше в десять. С нами Бог! Конец связи.
Малороссия. Март 1918 года.
Чем дальше, тем больше Андрей Ловчин обживался в Гуляй-Поле и ему здесь нравилось. Жильем обеспечен. При деле. Община снабжает всем необходимым и даже платит небольшое жалованье. Вдовушки часто в гости приглашают. Есть горилка и сало. Боря Веретельник рядом и помогает. Но самое главное – его прошлое здесь никого не интересовало и моряка уважали. А еще, что немаловажно, идеи анархии находили в душе черноморца самый живой отклик. Все хорошо. Все замечательно. Все отлично. Однако к Гуляй-Полю приближались германские войска и гайдамаки Центральной Рады, а остановить их было некому. Большевики покидали Украину и шли на Дон, биться против белоказаков. Эсеры своих воинских формирований не имели и уходили в подполье. Оставались только слабые отряды крестьянской пехоты. А что они могли сделать против закаленных войной немецких ветеранов и раззадоренных первыми успехами украинских националистов? Практически ничего. Нестор Махно, как и другие лидера анархистов, понимал это. Но сдаваться революционеры не собирались, и было объявлено о формировании вольных батальонов.
К этому моменту Андрей Ловчин смог более-менее обучить сотню бойцов. Они прошли первичную военную подготовку, научились стрелять из винтовок и пистолетов, перемещаться под огнем противника, обслуживать пулеметы, рыть окопы, метать гранаты, не бояться взрывов и вести бои в условиях населенного пункта. А помимо того матрос смог сколотить один взвод из опытных бойцов. Он стал костяком «Черной гвардии», имел хорошее вооружение и лошадей, безоговорочно подчинялся приказам Ловчина и был готов выступить навстречу противнику в любой момент. Нестор Махно, устроив взводу смотр и остался доволен, а затем сказал Андрею, что быть ему командиром роты.
Честно говоря, матросу было все равно. Рота, так рота. В настоящий момент, отойдя от Севастопольского угара и потрясений, Ловчин здраво оценивал свои возможности и понимал, что сможет командовать подразделением. Однако не вышло. По крайней мере, пока. По той причине, что Андрей зацепился с евреями.
Надо сказать, что представителей еврейского народа, который при царском режиме подвергался гонениям и погромам черносотенцев, среди анархистов Гуляй-Поля хватало. Как правило, это были достойные люди и пламенные революционеры, многие из которых прошли через тюрьмы и ссылки. А Нестор Иванович Махно их ценил, уважал и продвигал. Поэтому никого не удивляло, что товарищ Лев Шнайдер, член партии анархо-коммунистов, был представителем Гуляйпольского Совета в Губернском Исполкоме Советов. Доктор Абрам Исакович Лось организовывал санитарные отряды и готовил лазареты. Товарищ Горелик устанавливал связи с еврейскими общинами местечек, окружающих Гуляй-Поле. Товарищ Абрам Шнайдер, старый друг Нестора Ивановича, возглавил гуляйпольскую артиллерию. А еврейская молодежь, по первому зову анархистов, стала записываться в вольные батальоны. Так что никаких претензий к евреям у Нестора Махно и его товарищей не было и быть не могло.