Дон. Февраль 1918 года.
Новый рабочий день начинался для Василия Котова с того, что его разбудил старший товарищ из структуры ВЧК Абрам Хейфец, который огорошил моряка совершенно неожиданным вопросом:
- Котов, ты русский?
- Абрам, а к чему ты это спрашиваешь? - садясь на кушетку и протирая заспанные глаза, поинтересовался Василий.
- Надо, - Хейфец присел рядом.
- Ну, русский, - ответил Котов.
- Это очень хорошо. Значит, в командировку поедешь.
- Куда? В Таганрог?
- Нет. В Таганроге чекистов хватает, и после того как там генерала Ренненкампфа исполнили, в городе тихо. Поведешь бронепоезд на станцию Куберле, окажешь поддержку местным отрядам Красной Гвардии и присмотришься к командирам соединений.
- А где эта самая станция и, причем здесь моя национальность?
Абрам Хейфец, курчавый полноватый брюнет сорока пяти лет, оставивший немало своего здоровья на царских каторгах и тюремных пересылках, снял с носа пенсне, стал протирать его стекла белоснежным платочком и пояснил:
- Станция эта в Сальских степях, по которым сейчас атаман Попов бегает. А национальность нужна для того, чтобы казаки и иногородние, которые за красными командирами пошли, тебя за своего приняли. А то белые гады еврейский вопрос при каждом удобном случае вспоминают, и у несознательного темного народа, особенно у рядовых казаков, что ни большевик, так обязательно жид пархатый. Кто-то подобное воспринимает с пониманием, но у большинства местных жителей, которые могли бы выступить на нашей стороне, это вызывает негатив, а он нам сейчас не нужен, обстановка и без того сложная.
Котов встряхнулся и проснулся окончательно. После чего он встал, накинул на плечи испачканный известкой бушлат, и подумал, что Хейфец прав. Белогвардейцы, недобитые черносотенцы и монархисты, действительно, много кричат о жидо-массонском заговоре, и если бы Василий не был большевиком, и не прошел подготовку в Питере, кто знает, может быть, и он в него поверил. Русских в ВЧК, в самом деле, было очень немного, наперечет. А вот представителей самого угнетаемого проклятым царским режимом народа, евреев то есть, и интернационалистов, латышей и мадьяр, хватало. Поэтому на фоне своих товарищей, как правило, чернявых и носатых, его светловолосая шевелюра выделалась сразу. И хотя ехать в дикие Сальские степи, где, наверняка, не будет сочных и податливых офицерских баб и хорошего алкоголя, Котову не хотелось, если есть резон отправляться именно ему, спорить он не станет. Да и бессмысленно это, ибо приказы вышестоящего руководства не обсуждаются, а выполняются. Так что пора собираться в дорогу. Но перед этим следовало задать старшему товарищу пару дополнительных вопросов, и Василий спросил Хейфеца:
- Когда отправляться?
- Через два часа. Документы и направление сейчас готовят. Бронепоезд «Смерть Каледину!» на станции, дело только за тобой и десантом.
- Кто десантники и сколько их?
- В десанте тридцать братишек из отряда Мокроусова. Командиром будешь ты.
- Кому дела сдать?
- Моисею Гольденцвайгу. Он парень хваткий, справится. Тем более ему сейчас полегче будет. Принято решение прекратить террор в Ростове и сконцентрироваться исключительно на заложниках и экспроприациях.
- А чего так?
- Сил не хватает, и все подчиненные ВЧК отряды перебрасываются под Новочеркасск или на левый берег Дона. Почему это делается, объяснять не надо?
- Нет. Все понятно. Белые активизируются, и если они перережут железнодорожное полотно Ростов-Екатеринодар, мы потеряем связь с войсками Автономова. А с Новочеркасском все еще проще. Если мы это змеиное гнездо дотла не спалим, рано или поздно белоказаки вырвутся за пределы нашего кольца и тогда нам придется туго.
- Верно. Еще вопросы есть?
- Да. С какой целью я должен присматриваться к командирам красных отрядов?
- Голубов возложенных на него надежд не оправдал, и теперь нам требуются новые лидеры в казачьей среде. На севере это Миронов, а вот в восточных и южных округах такого человека пока нет. Поэтому ты должен пообщаться с ними, посмотреть, как они ведут себя в бою, и обозначить, кого мы поддержим. Кандидатур немного, Шевкопляс, Никифоров, Думенко и Буденный.
- Кто-то особо выделяется?
- Пока нет. Разве только Буденный, который с Фрунзе знаком, но информации на него немного, так что относись ко всем одинаково.