Всё, пошли! — он осторожно толкнул Блинова коленом в бедро. — Не стоит здесь долго разлёживаться.
Идём! — кивнул крепыш.
Согнувшись пополам, перебегая от машины к машине, от куста к дереву и от кучи непонятного металлолома снова к машине, они пробрались через двор к соседнему дому и оттуда дальше.
Метров через триста ребята осторожно выглянули на улицу из-за угла выгоревшего когда-то в пожаре здания. Улица была пуста.
— Где же ты, гнилой ублюдок? — тихо произнёс вслух Зимин.
— Думаю, не стоит так переходить улицу… — сказал Блинов.
— Подземных переходов здесь нет.
— И не надо. Смотри. — Блинов указал рукой на затор из нескольких легковых машин в квартале от них. — Чем не переход?
Глава XI
Вечерело. Запустелые дворы некогда жилых многоэтажек наполнялись тенями. Задул слабый ветерок, разбавив безмолвие мёртвого города монотонными скрипами и шелестом опавшей листвы. Чтобы лучше видеть, Зимин запустил в интерфейсе приложение-фильтр и то же посоветовал сделать Блинову. Картинка стала немного светлее. Но, как не настраивай интерфейс, а простой человеческий глаз без специальных линз, как у полицейских, или каких-либо других дополнительных средств, вроде ПНВ, остаётся простым человеческим глазом, — видеть в темноте по-кошачьи его никакими настройками восприятия не заставишь.
Пройдя через ещё три двора, они вышли к затору и уже в сумерках, встав на карачки, перебрались на другую сторону улицы. Серж вспомнил, как утром обещал матери засветло вернуться и ему вдруг стало стыдно за то, что не сдержал обещания. А ещё они с Иваном вернутся вдвоем. Ник и Алекс останутся лежать здесь, в мёртвом городе, мёртвые. Что он скажет отцу и матери? Что скажет родителям Медведа? Сани? Как объяснит случившееся?.. Случившееся? Нет, произошедшее. Смерть ребят не была случайностью. Она не раз уже могла наступить. И вот наступила. Он и сам мог быть давно мёртвым… по крайней мере, с прошлого раза, когда его чуть не пристрелил тот кадавр — отец семейства, или кем он там приходился двум мертвячкам из логова, маме и доче.
— Эй, командир, чего завис? — потеребил его по плечу Блинов. — Мы идём?
— Что? — Зимин опомнился. Он всё ещё стоял, прислонившись к стене, в тени дома на другой стороне улицы. — Да… Идём… И, это, ты не зови меня так… Друзья меня просто, Зимой зовут… Или по имени…
— Ладно, — коротко кивнул крепыш. — А меня Саня Вэном звал… И ты зови…
— Окей. Буду Вэном.
— Так идём? Стемнело уже.
— Идём.
Они двинулись сначала на север, прошли четыре квартала и только после повернули на запад, к «базе». Один раз им попался «дикарь», — щуплый мертвец в драном пальто увлеченно ковырялся в куче какого-то хлама и не заметил подошедших живых. Парни со злостью до изнеможения долго пинали «дикаря» ногами, а в конце Зимин проломил ему череп бывшим при нем молотком.
Вымещение чувств на непричастном кадавре не помогло. Сколько не убивай мертвецов, друзей уже не вернуть, понимал Серж. И подступавшую с каждой минутой странную неуловимую боль — боль утраты, если выражаться пафосно — таким способом не уймешь. Разве что, если забить молотком проклятого «солдата удачи», который сейчас где-то бродил, возможно, неподалёку, ища их с Вэном. Вспомнив мёртвого стрелка, Серж почувствовал, как вспотели подмышки: нет, этого он не сможет забить.
Давя в себе мерзкое чувство стыда и страха, Зимин, молча шагал по темной улице. Блинов шагал рядом и тоже молчал. Наверно, испытывал то же самое. До «базы» оставалось около километра по прямой.
Глава XII
Мертвец появился из ниоткуда. Никто так и не понял, где тот прятался.
Шедший рядом с Зиминым Блинов незаметно отстал, а когда сзади послышалась какая-то возня и Серж оглянулся, то увидел лишь несущегося на него кадавра.
Кадавр оказался весьма крепким, — при жизни такой вполне мог быть каким-нибудь спортсменом. Серж не успел поднять пистолет, который всё время пути держал в руке. Мертвец навалился на него всем своим немалым весом и сбил с ног. Падая, Зимин ударился локтем об асфальт, и оружие выпало из онемевшей руки, отлетев неизвестно куда. Мерзкая харя упыря уставилась в лицо парня гнойниками глаз; раззявив зловонную пасть, кадавр захрипел, нечленораздельно зарычал, и, ухватившись обеими руками за шею, стал душить его, налегая изо всех своих нечеловеческих сил.
В глазах у Зимина быстро темнело, сердце колотилось в груди как засбоивший компрессор, больно отдавая в виски тупыми ударами, руки ослабли, тело обессилело. Он не мог вдохнуть, казалось, целую вечность. Глаза были открыты, но мерзкую харю уже поглотила чернота — тьма, которая становилась всё чернее и чернее. Серж уже не чувствовал ничего; навалившийся сверху мертвец казался лёгким как покрывало, а мосластые руки-клешни кадавра были как холодящие осенние листья, что прилипли к шее от порыва ветра. Всё. Конец. Последняя мысль в ледяной голове сворачивалась, уменьшалась в объёме, превращалась в точку, которая…