Элла Черепахова
Варька
(Рассказ железнодорожного попутчика)
Мы познакомились еще при коридорной системе. Уходя по утрам на службу, я заглядывал по дороге в огромную общую кухню с длинным узким, как в операционной, столом через всю комнату, где женщины что-то рубили, толкли, препарировали, шлепали ладонями по желтому резиновому тесту — творили. Я махал рукой жене, и она грустно улыбалась мне на прощание уголками губ — всегда одинаково: ее мучило, что я ухожу на работу, а она, молодой, едва окончивший техникум химик, носит пестрый халат хозяйки дома вместо белого халата хозяйки лаборатории. Жена, конечно, сказала бы, что я, как всегда, упрощаю, что дело не в халатах, а в том, что ее «заедает быт», «жизнь проходит зря» и «в техникуме ей прочили такое будущее...»
Итак, я вдыхал смешанный, сложный запах супов, рыбы и печева, выдерживал порцию жениной грусти и торопился уйти по делам. От газовой плиты мне ободряюще подмигивала Варька — худенькая, плоская женщина в коротких брючках и синей кофточке с подвернутыми по-мужски рукавами.
Из-за короткой стрижки и быстрых, резковатых движений она глядела этаким разбитным пацаненком, нацепившим забавы ради фартук поверх брюк.
И не верилось, глядя на ее круглое, плутовато-веселое лицо в светлых, бежевых родинках и подбористое, легкое тело, что она мать троих детей и старшему парню — двенадцать.
На портрете, висевшем в ее комнате, она выглядела старше, солидней и почему-то грустней.
Жила Варька в самом конце коридора, и в этой угловой комнате постоянно кипели, бурлили страсти, что-то взрывалось, грохало, гудело. Иногда, выйдя покурить, я видел, как исцарапанная дверь распахивалась и маленький встрепанный Варькин муж, высовывая голову в коридор, орал:
— Варька! Иди набей Митьку! Опять твою шубу стриг...
Мордастый, откормленный Митька просовывался где-то между его ног и верещал обиженно:
— Закрой дверь, а то Лелька проветрится!
За их спинами бушевала невидимая стихия — как видно, Петька укрощал Лельку.
— Эй, орлы! Тихо там! — кричала Варька, высовываясь из кухни и грозя свернутым в жгут полотенцем.
Приплясывая у плиты, она лихорадочно помешивала в кастрюлях, приворачивала огонек, что-то наскоро замывала и затирала, бормоча скороговоркой:
— Ладно-ладно (у нее выходило «лан-лан»), сейчас чего-нибудь выдумаем...
И потом бежала через длинный коридор, наклонившись вперед и согнув остренькие локти, как бегун на дистанции. С ее приходом стихия за исцарапанной дверью смирялась.
Однажды моя жена прочла в газете, что при большом заводе открыта новая лаборатория и нужны специалисты. Она разволновалась, уступила свою очередь на стирку в общей ванной Варьке и, поручив нашего малыша соседке, отправилась по адресу, списанному с газеты. Когда я пришел домой, жена рыдала, даже не сняв пальто, а Варька, вытирая о фартук распаренные стиркой руки, слушала ее, как бы приплясывая по своей привычке на месте.
— Я ведь где только не плакала, — всхлипывая, говорила жена. — И в роно, и в горздраве, и всюду...
— Ну там, положим, ты для дела плакала, а тут-то чего? — спрашивала Варька.
— У меня же диплом пропадает, у меня все, вся жизнь пропадет, если я Сережу не пристрою... Такое место, такая работа, и от дома близко, и все... — Жена опять залилась в три ручья. — Я полгорода объявлениями заклеила, да разве няню сейчас найдешь? Это какой-то порочный круг... Я не выдержу...
— Выдержишь! — засмеялась Варька. — Лан-лан, чего-нибудь выдумаем...
Жена моя поступила на работу. Сережку взяла к себе Варька. Он был доволен, хотя в первый же вечер пришел домой в синяках, потому что запустил с «орлами» ракету, а она «внезапно сошла с орбиты».
По воскресеньям жена старалась держать его возле себя, но он рвался к Варькиным детям, канючил и придирался:
— А почему у нас все запирают, а у тети Вари ничего не запирают? А почему ты мне дома пол мыть не даешь, а там — вози, сколько хочешь?
— Как «вози»? — восклицала жена. — Грязной половой тряпкой? А ты мыл руки? Да? Покажи... Господи, когда же я отдам тебя в детский садик и перестану подкидывать чужим? Надо будет поговорить в месткоме...
Гордая новой для нее независимостью и деловитостью, счастливая переменами в своей судьбе, она шептала мне по ночам:
— Ты знаешь, надо как-то отблагодарить Варьку... Деньгами неудобно, да? Надо какой-нибудь подарок, что-нибудь оригинальное... Как ты думаешь? Вот я получу зарплату...
И правда, с первой же получки жена, помотавшись по магазинам, привезла домой шуршащий, тяжелый розовый пакет и, едва раздевшись, побежала за Варькой.