для Александринки комиком, только комиком, приманкой для
полных сборов.
Побывал у больного Варламова театральный критик Э. Старк.
Рассказал, что пишет книгу о нем, и придуманным заглавием
книги похвастал — «Царь русского смеха».
А он по-ребячьи виновато, смущенно улыбнулся:
—¦ Выдумал тоже — царь! Что ты, милый?.. Я — слуга смеха.
Всю жизнь смеху служу...
Старк потом охотно рассказывал в кругу друзей о своем по¬
следнем разговоре с Варламовым. Но книгу назвал не по-варла-
мовски — «Слуга смеха», — нет, все-таки — «Царь русского сме¬
ха». Может быть, соблазнительным почел, дерзким и смелым при
живом русском царе величать комика царем. А Варламов-то был
прав: слуга смеха — точнее!
В эти июльские дни многие побывали у Варламова. На одино¬
чество не жаловался. Но все-таки тосковал по Давыдову, который
был в летнем отпуску и находился где-то далече. Часто вспоми¬
нал умерших друзей — Далматова, Стрельскую.
— Мне нс хватает их. Милой Вари, умницы Васи...
Рассказывает балерина Мария Мариусовиа Петипа:
— Я часто бывала у дяди Кости. Мы с ним с давних лет ста¬
рые друзья. Но последнее время, в виду того, что я крайне за¬
нята была в Обуховском лазарете, где работала в качестве сестры
милосердия, я не имела возможности бывать у него. Но пред¬
ставьте себе: 1 августа какие-то невидимые силы потянули меня
непременно поехать в Павловск. И я поехала. Константин Алек¬
сандрович крайне обрадовался моему приезду. «Спасибо, голу¬
бушка, что ты приехала», — сказал он мне. Интересовался моей
работой в лазарете, подробно расспрашивал о раненых солдатах
и хвалил меня за труды. Когда я собиралась уехать, он со сле¬
зами на глазах сказал:
— Ради бога, не уезжай, что-то скучно мне. Выпей еще чайку.
Вечером 1 августа Варламов совсем сник. Вдруг заговорил о
смерти.
— Умирать не хочется... Не скажу, чтобы боялся смерти, гре¬
хов за собой не чувствую. Просто жизнь очень люблю. Ужасно
люблю...
И еще сказал сестре Марии и Елизавете Васильевне:
— А вы не пускайте меня туда... Держите за руки и не пу¬
скайте!
В субботу 2 августа наконец уступил настояниям доктора
Поплавского собрать на завтра консилиум врачей. Но не до¬
ждался врачей.
В воскресенье 3 августа 1915 года, в 6 часов 30 минут утра,
умер, сидя в кресле перед окном, обращенном на восток, на ран¬
ний северный рассвет.
Утром 5 августа двухтысячная толпа встречала траурный поезд
с телом покойного на Царскосельском вокзале.
Многие помнили, что совсем недавно именно на этом вокзале
почитатели таланта великого артиста провожали его в последнюю
гастрольную поездку по стране. То были веселые проводы, с пес¬
нями и цветами... Было множество цветов и венков и сегодня, но
перевязанных черными лентами.
Лежал Варламов в гробу «ужасно нарумяненный гримером»
(так пишет в своем дневнике С. И. Смирнова-Сазонова). Но гроб
пришлось закрыть. Лил бесконечный, мелкий осенний дождь.
Погребальная колесница проделала под дождем большой путь
по петроградским улицам от Царскосельского вокзала до клад¬
бища Новодевичьего монастыря. Первыми шли за гробом род¬
ные — сестра Мария и невестка — Е. В. Варламова. И об руку
с ними М. Г. Савина. Анюты на похоронах не было...
По дороге толпа все прибывала и прибывала. На кладбище
собралось уже пять тысяч человек.
Похоронили его в семейном склепе Варламовых, рядом с ро¬
дителями и старшим братом.
Над могилой не было произнесено траурных речей. Не уни¬
мался зарядивший на много часов холодный дождь... «Он избавил
покойного от привычных на похоронах пошлых слов», — писала
одна из петроградских газет.
Жил в славе и ничего не нажил, кроме славы.
Варламовское наследство, оставленное им актерскому фойе
Александринского театра, — бюст Островского, большое множе¬
ство портретов знаменитых людей с дарственными надписями
Константину Александровичу, серебряные венки...