— Я никак не думал, не мечтал, что из этой роли можно сде¬
лать так много. Если бы я мог представить себе, до какой сте¬
пени простирается искусство актера, то, наверно, обратил бы
больше внимания на эту роль, дал бы вам больше материа¬
ла. А то ведь одна канва, а вы такой чудесный узор вышили по
ней!
И посмотрел на него, ласково улыбаясь, пожелал доброго
пути на сценическом поприще.
С лихвою сбылось эго пожелание. С тех пор только и видел
что ласковые улыбки: друзей и незнакомцев, господ и слуг. Не
было у него врагов, бранчливых критиканов и недоброжелателей.
И когда умер в 1915 году, вся Россия скорбела по нему, все
газеты откликнулись на его смерть. И появилась, например, в да¬
леком от столицы Владикавказе, на страницах газеты «Терек»
статья за подписью «С. К.».
В статье говорится о нем как о «корифее русской сцены», об
«огромном его даровании», редком, недюжинном, могучем талан¬
те, «исключительной по своему значению его работе» и особенно
о том, что он «не замкнулся на Александрийской сцене. Свои
лучшие вещи он показал почти всей России, совершая многочис¬
ленные поездки по провинции, и, кажется, нет города, который
не знал бы его».
«С. К.» — Сергей Миронович Киров.
От Тургенева до Кирова! В одной жизни, кажется, умести¬
лись два века. Счастливая жизнь!
Он так и сказал о себе репортеру «Петербургской газеты» на
другой день после того, как театральная общественность громко
отпраздновала тридцатипятилетие его сценической деятельности:
— Я счастлив... Самое высокое чувство — это чувство удовле¬
творения, которого до сих пор я не знал, не испытывал.
Мне всегда хотелось чего-то большего.
Всегда я был недоволен собой. И всегда я с отчаянием ду¬
мал, что пережить удовлетворение — удел немногих, в число ко¬
торых мне не суждено попасть.
Горько, больно было мириться с таким сознанием.
Но вчера я впервые познал это чувство.
И теперь, если бы меня спросили, кем я хочу быть, я не за¬
думываясь ответил бы:
— Кроме Варламова — никем и ничем!
Это он и был — Варламов.
II
Когда сотрудник театрального журнала «Рампа и жизнь» об¬
ратился к нему с просьбой написать историю своей жизни для
книги «Галерея сценических деятелей», смущенно улыбаясь от¬
ветил:
— Я расскажу тебе, а уж ты, голубчик, пиши сам. Торопить¬
ся не стану, поспеешь за мной.
И начал:
«Я сын знаменитого композитора Варламова».
Вот и все об отце. Нет, это слишком скупо. Дополнения со¬
вершенно необходимы.
Вся Россия пела и поет доныне:
Вдоль по улице метелица метет...
Кажется, что песню эту сложил сам народ — так безусловно
народна она по духу, по ладу. Трудно представить себе, что со¬
чинял ее композитор, сидя за роялем и записывая на нотную бу¬
магу закорючки звуковых знаков. А было именно так. Сочинил
«Метелицу» Александр Егорович Варламов.
И знаменитый «Красный сарафан»:
Не шей ты мне, матушка,
Красный сарафан...
И еще:
Что мне жить и тужить
Одинокой...
Песни эти тоже живут до наших дней.
И великолепный романс на слова Лермонтова:
Белеет парус одинокий...
И на слова Фета:
На заре ты ее не буди...
И на слова Кольцова:
Так и рвется душа...
Александр Егорович Варламов — личность примечательная в
истории русской музыкальной культуры.
В десятилетнем возрасте (1811 г.) был он отдан в Придвор¬
ную певческую капеллу. Пел высоким и звонким, чистым маль¬
чишеским дискантом. Самоучкой, по слуху стал играть на скрип¬
ке. И играл так хорошо, что, услышав его однажды, директор
капеллы, известный композитор Д. С. Бортнянский, повелел «обу¬
чить недоросля Варламова нотной грамоте». А тот самостоятель¬