Эльфы стреножили лошадей и, сняв с их спин седла, стали приводить животных в порядок, я же привычно занял место кострового. Все правильно, самый важный человек в отряде управляет огнем и распределяет припасы. Для остальной работы у меня хватает крепких рук.
— Ради Нильф, скажи, что ты наплел девчонке? — усмехнулся Эрегор, подходя к костру, на котором уже кипел котелок с водой на похлебку.
— Что такое? — спросил я, сбрасывая в емкость порубленную куропатку, которую метко подстрелил из лука Ирнар сегодня днем. Большая удача, нам даже не пришлось отправлять кого-нибудь на охоту.
— Лиан говорит, ты собрался копать новое море, — ответил опальный советник, присаживаясь рядом со мной на корточки и беря в руки небольшой нож и луковицу.
— Ты же прекрасно понимал, что я могу сделать с пятью тысячами проклятых брошей, — ответил я. — И когда я зачаровывал их, не сказал и слова.
— Потому что я знаю, что вы не пойдете на такое, учитель, — серьезно ответил Эрегор. — Это путь Фангороса или даже Харла, но точно не путь Нильф.
— Третья не помешает мне оставить на месте севера дымящуюся воронку, — ответил я.
— Это может вас убить, — заметил эльф, очищая луковицу от кожуры.
— За меня своими жизнями заплатят бывшие солдаты Мордока.
— Вы не сделаете этого. Поэтому мы и едем в Вечный Лес, — ответил эльф.
— Лучше почисти еще луковицу, — скомандовал я, сам снимая пенку с кипящего бульона. — И меньше трепись.
— Едва мы выехали за пределы городских стен, ваше настроение стало причиной моего беспокойства, учитель.
— Эрегор, избавь меня от своих нравоучений и тревог, прошу тебя. Мне уже тысячу лет как не нужна нянька, — огрызнулся я. — Чисти лук.
Опальный советник на секунду застыл, будто пытаясь прочитать мои мысли, после чего отвернулся и, щурясь, стал выполнять мой приказ. Надо закончить с готовкой до глубокой темноты, мне не нравилось ковыряться ложкой впотьмах.
В следующие дни Эрегор, Лиан и Ирнар водили вокруг меня хороводы под девизом «попытайся успокоить Владыку демонов». Каждый из них лез ко мне с разговорами, каждый пытался убедить в том, что в Налоре все будет просто отлично. В какой-то момент мне вовсе стало казаться, что они боятся взрыва моего гнева и последствий, которые повлечет подобный срыв.
Однако они как-то упускали из виду, что я сам принял решение отправиться в Вечный Лес.
Ирен прямо позвала меня, пусть той ночью, когда Эрегор отрезал свой воинский хвост и изуродовал свое лицо, я решил, что королева должна прийти ко мне сама, мне пришлось пойти на уступку. Но если я дрогну в Налоре, если проявлю еще хоть каплю великодушия, если покажу, что забыл случившееся — я перестану уважать сам себя.
Это говорила одна половина моей души.
Но была и вторая.
Та, которая заставила надеть подвеску с каплей крови на шею и носить под рубахой, та, которая долго-долго смотрела в одну точку, вспоминая тонкий силуэт королевы Вечного Леса.
Я совсем не помнил ее голоса. За столетия образ Ирен не сильно поблек в моей памяти, я все так же отчетливо помнил разрез ее глаз, запах ее кожи и то чувство, которое поднималось в моей груди, когда она касалась моей руки своими тонкими пальцами. Но я не слышал ее голос. Пытался вспомнить, пытался вести внутренний диалог с ее образом, просто вспомнить наши с ней беседы. Я помнил, как она двигалась, помнил, как волной ложился подол ее платья, но я совершенно забыл ее голос.
В какой момент я забыл как звучит голос Ирен? Мне казалось, что я в мельчайших деталях помню все, что связано с королевой темных эльфов, и раньше это на самом деле было так.
Но почему я не могу поговорить с ней даже в своих фантазиях? Даже во снах, если Ирен приходила ко мне, прорываясь через плотный темный полог, которым укрывала меня сила Нильф, она лишь стояла зыбкой тенью предо мной, стояла, молчала, смотрела на меня. Я мог коснуться Ирен, мог почувствовать ее запах. Но я не мог услышать ее голос, и даже те едкие слова, которые она бросила тогда мне в спину и которые, казалось, будут вечно эхом звенеть в моих ушах, поблекли. Я помню смысл, я помню каждое слово, но я не помню голос, которым она это сказала. Будто погрузившись в темные воды времен, сейчас я смотрел в свое прошлое сквозь толщу столетий. Сначала я потерял ее голос, а что будет дальше? Я забуду блеск глаз? Или то, как она мимолетно касалась моего запястья? Что канет в неизвестность следующим?
Я должен был в любом случае посетить Н’аэлор, ведь что останется у меня, когда на месте Ирен возникнет просто безликий силуэт, что немым укором будет смотреть на меня сквозь вечность?