— Я даже и не думал, что вы поступите столь опрометчиво, — оскалился опальный советник. — Но не думали написать ответ?
— Мое молчание будет лучшим ответом, — ответил я Эрегору.
— Вы жестоки, учитель.
— Если бы Храм был в лучшем состоянии, все было бы иначе, — ответил я. — Оставь меня, проверь, как дела у Лиан.
О других эльфах из моей свиты я не беспокоился. Ирнар и остальные были заняты вопросами охраны. Ведь не все семейства будут так же сдержанны, как королева.
— Буду ждать вас на ужине, учитель, — эльф поднял с кресла и чуть поклонился.
Я нетерпеливо махнул пальцами, отсылая эльфа прочь. Очередной отчет уже полностью поглотил все мое внимание.
Той же ночью я так и не смог уснуть. Вышел на боковую площадку храма, которая была огорожена невысокими мраморными перилами. В руках я держал бокал из горного хрусталя и запечатанный кувшин дарканского. До погребов эти остолопы так и не добрались, и тут остались лежать поистине древние запасы вина, которые обновляли по приказу прежних высших жрецов.
Эти старики ждали моего возвращения, а я так и не явился.
Аккуратно сбив пробку кинжалом, я уселся прямо на перила, ждать, пока вино чуть подышит.
Под моими ногами лежал спящий Налор. Кое-где теплились огоньки сторожек или ночных мастерских, горели фонари увеселительных заведений, которые никогда не закрывали своих дверей, а над всем этим возвышалась громада Дворца на Холме. Казалось, еще чуть-чуть, и эта махина оживет и поглотит город под собой, но эта картина была слишком хорошо мне знакома. Хотя Налор изменился. Разросся, стал шире, выше, плотнее. Все течет, все изменяется, даже столица государства темных эльфов, которые живут настолько изолированно от внешнего мира, насколько это вообще возможно.
Элантриэль сослужила дурную службу собственному народу. Во времена моей юности эльфы были более открыты миру, нежели сейчас.
По прошествии десяти минут я аккуратно плеснул в бокал и наконец-то смог оценить богатый букет этого вина. Оно ждало меня не менее сотни лет, очевидно, это лучшее вино, которое я пил за долгие-долгие годы.
За первым бокалом последовал второй, а после и третий. Я сознательно остановил течение магического потока в моей крови, чтобы дать благородному алкоголю хоть немного ударить мне в голову. Это было бы слишком грубо по отношению к давно почившим создателям этого напитка — не позволить их творению хотя бы отчасти выполнить его истинную задачу.
Я чувствовал ее присутствие. Там, на главном холме, где-то в недрах гигантского дворца меня ждала Ирен. Я бы мог опрокинуть в себя остатки вина, воззвать к своим печатям. Демоны могли бы опутать мое тело, вознести в небеса над Налором. Небольшое путешествие, над спящим городом, силуэт королевского дворца, тот самый, знакомый мне балкон. Легкий стук по стеклу, движение теней за воздушными занавесками, бесшумное движение двери на идеально подогнанных петлях, давно забытый запах ее комнаты. Я бы мог протянуть свою ладонь, ее тонкие пальцы скользнули бы по моим печатям, а рубиново-красные глаза Ирен сказали бы намного больше, чем ее тонкие губы.
Вместо этого я поднял бокал с вином и посмотрел через напиток на мутное пятно, в которое превратился королевский дворец.
Ты позволила разорить храм Нильф, ты вступила в непонятный сговор с северным епископатом Трех Орденов, ты дала Мордоку поднять голову и захватить Каламет.
Что же ты натворила, Ирен?
Я сам не заметил, как мои фантазии стали реальностью. Бокал с вином остался на перилах возле храма, а сам я уже стоял на балконе королевской спальни, балконе, на котором я провел множество незабываемых ночей, наслаждаясь светом звездного неба и видом столицы Вечного Леса. Прекрасное время, которое я так ненавидел последние семь сотен лет.
Что я здесь делаю? Почему я позволил демонам подхватить меня и на самом деле принести в это место? Почему с легкостью преодолел все охранные контуры, почему проигнорировал голос разума и не остался стоять там, на своей вершине, бесконечно далекой от этого проклятого места, хозяйка которого лишь предавала мое доверие?
Я стоял перед дверью и смотрел на тонкий силуэт, который скрывался во тьме комнаты по ту сторону стекла. Я просто стоял и смотрел, как приходят в движение занавески, как открывается эта дверь на балкон, как ко мне ступает ее тонкая фигура, сверкая при этом глазами цвета кровавого рубина и совершенно не стесняясь своей тонкой ночной сорочки.