— Алиска!
Виверна опустилась перед башенкой, терпеливо дождалась, пока хозяин умостит тощую задницу на благородной шее, и прыгнула в небеса. Я тут же направил ее на бреющем в сторону далекого океана и мы помчались над землей, едва не чиркая пузом низкие холмы. Я вертел головой, стараясь выглядеть что-то достойное или интересное, а Алиска пугала редких мертвяков, щелкая пастью в опасной близости от подгнивших туловищ. Ей, в принципе, только шею изогнуть — и можно головы зомбячьи откусывать, но виверна брезговала мертвечиной.
— О! Дом чей-то. Летим, посмотрим на теремок.
Виверна чуть повела крыльями и мы устремились к видневшейся на горизонте крепости. Засвистел ветер, виверна взяла повыше и нарезала широкий круг над строением. Я свесился с чешуйчатой шеи и изучал крепость подозрительно и недоверчиво. Ров давным давно зарос травой, стены обветшали, а выбитые створки ворот врастали в землю неподалеку от входа. Приплюснутые стены темнели бойницами, а высокий шпиль единственной башни торчал узким столбиком посреди двора, окруженный сараями, конюшнями и прочими кузнями.
— Даже не знаю, — протянул я, когда виверна пошла на третий круг, паря в воздушных потоках. — Разведать, а? Как мыслишь?
Алиска опустила голову и вытянула шею, с шумом втягивая воздух узкими ноздрями. Не знаю, что она там почуяла, но с виду так ничего опасного. По крайней мере, на меня покосилась насмешливо. Дерзай, мол, хозяин, не боись. Я на насмешку не повелся. Или виверна с небольшой самолет размером, да почти девяностого уровня, или я — печальный салабон с цепями и голым, не бронированным задом.
— Садись у ворот, — решился я после кратких раздумий. — Где наша не пропадала? Везде пропадала.
С этим оптимистичным заявлением я соскользнул с питомца, намотал цепи на кулаки и решительно сунулся в развороченные ворота. Мощеный камнем серый двор озеленила трава, пробившаяся в сочленениях плит, да мрачно ютились хозяйственные постройки, заброшенные и покосившиеся со временем. Никого и ничего живого или опасного в пределах видимости не наблюдалось.
— Тлен и запустение… — Я оглядывался. — Чувствую беду, однако.
Из башни раздался дикий и протяжный вопль. Я поперхнулся и мигом выскочил за стены, пугливо вздрагивая. Вопль тянулся и тянулся, то опадая, то взмывая, пока, наконец, не окончился визгливым сумасшедшим хохотом. Я обернулся, чувствуя мурашки по всему телу с кулак размером и подумывая прыгнуть на виверну и махнуть дальше. Встретился с насмешливым взглядом Алиски и хмыкнул.
— Да герои мы, герои, — кивнул я, все еще чувствуя нехороший холодок во внутренностях, — сейчас я, соберусь только.
Вопли стихли, воцарилась тишина, нарушаемая посвистыванием ветерка, да моим неуверенным сопением. Я переборол колебания и бесшумно, спасибо ботинкам, шагнул к замку, сжав кулаки. Дверь приближалась, решимость таяла, а виверна, зараза, вспорхнула в небеса и нарезала круги, превратившись в светлый крестик, теряющийся на фоне белых облаков.
— Ну что же, — я смело толкнул дверь. — Есть кто дома?
Дверь, естественно, не открылась. Озлившись на собственную трусость да средь бела дня, я с силой пнул толстые доски. Дверь подаваться и не подумала. Игровые плотники потрудились на совесть, а время не тронуло прочные дубовые доски. Видя, что никто не спешит нападать и жрать плетельщика вот прямо сейчас, а из башен не высовываются когти, щупальца или что там у обитателей наросло, я отступил немного и врезал пяткой с разбега. Дверь презрительно скрипнула.
— Гадство!
Пришлось карабкаться по стене к открытому окну. Цепь захлестнула небольшой каменный выступ и я пополз вверх, ежесекундно ожидая нападения. Три метра я преодолел кое-как, оскальзываясь на камнях, но все же добрался до узкого проема. Сунул голову внутрь, быстро огляделся, перевалился через край и спрыгнул. Башня внутри оказалась пустотелой, лишь витая лестница змеилась по стене и упиралась в люк на потолке. Дверь заперта на засов, который я тут же сбросил и открыл ее настежь, обеспечив пути отхода.
— Лучше бы в леса полетел дальше, — бормотал я, начиная подъем. Каменные ступени мелькали под ногами. — Хрен его знает, кто там на верхнем этаже. Это вообще обсерватория какая-то.
Люк скрипнул, приподнявшись, я сунулся в щель и быстро осмотрел верхнюю площадку. Круглое помещение забито алхимическими столами, странного вида приборами, печами, ретортами и пробирками. Стены исписаны схемами, чертежами и неизвестными мне символами.
Осмелев, я откинул люк и выбрался на исписанные плиты.
— Кто орал? — спросил я на всякий случай. — Эй! Есть кто живой?
— Живых нет.
Люк с грохотом захлопнулся, едва не оторвав мне задницу.
— Человек? — могильный голос раздался из-за спины. — Каким ветром?
Уже оборачиваясь в длинном прыжке в сторону окна, я хлестнул цепью по долговязой фигуре в капюшоне. Окон было четыре, по сторонам света, а я, повинуясь стремлению и четкому плану путешествия, удачно летел именно в западном направлении. Стекло, впрочем, этих устремлений не разделило и встретило спину суровым ударом, не подумав разбиться.
— Ты кто, мать твою? — рявкнул я, вскочив с пола и подняв кулаки. — Упырь? Зомбяк? Сейчас как врежу — уши отвалятся!
Фигура кашлянула в рукав, невозмутимо стоя на прежнем месте. Цепи урона не нанесли совсем, лишь капюшон помяли. Я быстро огляделся, прикидывая шансы. Долговязый агрессии не проявлял, оружия видно не было, да и стоял он, как вкопанный. Лицо сокрыто — один сплошной балахон.
— Я великий маг древности, — прошелестел долговязый, воздев рукава, — Корро Огненный. Слыхал?
— На каждом углу песни поют, — кивнул я, успокоившись. Непись, а значит тут квест намечается или еще чего интересное. — Рассказывай, чем помочь.
Корро Огненный замялся.
— Не тяни, дедуля, делись бедами. — Я с интересом осматривался. — Философский камень потерял в своем скворечнике? С радостью поищу. Или эликсир бессмертия? Мне-то он на фиг не нужен, а вот награда, это да.
— Искатель приключений, — буркнул капюшон, — я так и подумал. Алчный герой.
— Началось, — хмыкнул я. — Сейчас времена такие, сам понимаешь. Задарма никто работать не хочет.
Корро откинул капюшон, показав лицо и подозрительно уставившись глазами навыкате из-под высокого лба. Кустистые брови сшиблись на переносице, а горбатый нос подергивался. Изучал он меня пару минут, шевелил губами и о чем-то напряженно размышлял. Кожа, как я заметил, странно серая, бледная и на вид как мокрая бумага, облепившая крупный череп, лысый, как колено, без намека на волосы.
— Ты, как погляжу, совсем не почтителен к старшим, — выдал он после раздумий. — Я вот думаю, а ты ли тот герой, которого я жду уже век?
— Других нет, — лаконично заметил я, продвигаясь к ближайшему столу, заваленному свитками и чертежами. — Ты чего тут делаешь, великий маг древности? Слушай, видок у тебя, конечно, отвратный. Краше в гроб кладут.
Корро набычился, глядя, как я перебираю бумаги. Во взгляде проклюнулось раздражение при виде того, как алчные руки героя ощупывают замусоленные тетради и пожелтевшие страницы, усеявшие столешницу.
— Я вообще с севера, — пояснил я, изучая уродливую клинопись на одной из страниц, — так что парень простой. Мыслью не растекаюсь, чуть что — сразу в рыло. Переходи к делу, чего время терять?
— Северянин, говоришь? — Маг неожиданно оттаял. — Ну тогда все гораздо проще. Хотя…
— Ты еще не один век просидишь, поверь, — предупредил я. — Я говорил про времена?
— Ну?
— Крепость на отшибе, подземелья нет, сокровищ тоже. Кому ты такой нужен, звездочет?
— Ладно, понял, — скривился, как уксуса хлебнул, маг. — Садись в кресло и слушай. Есть у меня простенькое задание.
— Я еще не согласился, — быстро ответил я, скинув с кресла вездесущие свитки. — Но выслушаю. Кстати, а кто тут орал?
— Душа.
— Чья? — не понял я.
— Моя, чья же еще? — раздраженно ответил Корро и принялся вышагивать между столами. — Я умер сто лет назад, когда отделил душу от тела.
— Так это… Ну… Как ты в теле-то?