— Дедуля, — пискнула Айне, — вы не устали?
Смотритель остановился и с хрустом распрямил поясницу. Высохшее морщинистое лице обратилось к нам, он подслеповато щурился, вытащил из кармана очки, всмотрелся и нахмурился.
— День добрый, — подал голос и я, — как ваше ничего?
— Путники? — изумился смотритель. — Каким ветром?
Голос был такой же блеклый и невыразительный, как и он сам.
— Встречным, — пояснил я. — Шторм был, мы заметили огонь и приплыли.
— Пришли, — сварливо поправил он. — Моряки ходят, а не плавают.
— Почему тогда капитаны именно дальнего плавания, — поинтересовался я, — а не дальней ходьбы?
Смотритель открыл рот, задумался, после чего неприязненно буркнул:
— Умные все стали…
— Скажи, дедуля, ты сколько времени тут круги нарезаешь?
Я всмотрелся в широкий вытоптанный след, где камень блестел, выглаженный вереницей бесконечных шагов.
— Какой я тебе дедуля? — возмутился смотритель. — От таких внуков вешаться впору.
— Хорошо, уважаемый…
— Калан.
— Калан, — согласился я. — Не требуется ли какая помощь?
— Если только вам, — проворчал Калан. — Зря вы сюда явились.
Дверь за спиной с лязгом захлопнулась, а пламя маяка зашипело и поменяло цвет на ярко-синий.
— Напрасно, — устало продолжил Калан, — ох и напрасно вы прибыли. Здесь лишь боль и страдания.
— Ага, — мрачно протянул я. — Понятно.
Цепи с визгом хлестнули по стенам и оплели смотрителя.
— Стой! — взвизгнул Калан. — Я не при чем! Остановись!
Звенья перестали сжимать старика и он спешно зачастил:
— Твой черед быть смотрителем! Я изжил срок и маяку нужен новый!
Цепи чуть стиснули старика, поторапливая.
— Останется один, — зачастил Калан, — лишь один из вас. Он и будет смотрителем. Поддерживать огонь, собирать останки разбившихся судов и беспрестанно бдить! Пусти!
— Айне — тебе конец, поздравляю, — нервно пошутил я. — Продолжай, Калан, это очень интересно.
— Эй! — возмущенно крикнула Айне. — Почему это мне конец?
— Скорее всего твой друг не ошибся, — добавил Калан, не спуская глаз с граненого шипа, застывшего в сантиметре от носа. — Нужен крепкий и сильный смотритель. Я был поздоровее твоего друга с полсотни лет тому…
Я оглядел высохшего от времени старика с некоторым сомнением. Цепи ослабили хватку и выпустили Калана.
— Странное умение, — осторожно заметил Калан, потирая бока. — И выглядит мерзко.
— Что там с новым смотрителем? — сменил я тему. — Жажду подробностей. Кто назначает?
— Он скоро явится, — Калан пугливо зыркнул на дверь. — После этого я буду свободен, а лишних…
Айне громко сглотнула.
— Лишних… э-э-э… уберут, — закончил он, глядя на притихшую фею с легкой жалостью. — Когда-то мы, пятеро братьев, высадились на эти проклятые скалы. А выбрали лишь меня одного.
— Может они уплыли? — всхлипнула Айне, затравленно озираясь. — Вдруг их отпускают?
— На следующее утро я разглядел у скал наш корабль. — От слов Калана веяло могильной тоской. — На дне. А у берега в воде качались трупы.
— Я не хочу! — завыла Айне. — Напарник! Я слишком молода и красива, чтобы умирать! И столько непознанного останется!
— И недоеденного, — в тон закончил я. — И не стыренного тоже.
— Идет! — прошептал Калан, навострив уши. — Он идет!
Смотритель засеменил к дальней стене и замер, опираясь на трость и крупно дрожа. По лестнице кто-то поднимался. Тяжелые, размеренные шаги гулко отдавались от стен. Айне тряслась не хуже Калана, выбивая зубами громкую дробь. Я повернулся ко входу и глубоко вздохнул, отгоняя легкую панику.
Дверь распахнулась, пропустив внутрь зеленого демона с кожистыми крыльями за спиной. Он выпрямился, царапнув рогами потолок и глухо зарычал, исторгнув из зубастой пасти клуб дыма, а кончик хвоста оставил на каменной стене длинную царапину.
— Замечательно, — пророкотал он. — Новый смотритель как раз кстати.
Демон уставился на меня.
— Самое время. Калан слишком стар и немощен. А вот ты, человек, подходишь. Значит так, во-первых ты вышвырнешь трупы из маяка. Во-вторых…
— Какие трупы? — пролепетала Айне.
— Твой и Калана, — любезно пояснил демон. — Затем…
— Давай без этих выкрутасов, — прервал я. — Мне смотрительство ни в какое место не сдалось, так что не трать слова.
— Я не предлагаю, — грозно прорычал демон. — Приказываю! Я — великий Го Осквернитель назначаю тебя смотрителем. Да будет так!
— Нет, не будет, — упрямо ответил я. — Не имею желания.
— Да как ты смеешь? — заревел демон и цапнул меня за плечо. — Ты!
Когтистая лапа сдавила до хруста, но через миг он отдернул конечность и отвел глаза.
— Не подходишь… Я не могу тебя заставить, — скривился демон. — Убирайся с моего острова, жалкий червь. Калан, ты остаешься и работаешь по-прежнему.
Калан икнул и остолбенел, явно не ожидая, что кого-то выпустят живым. Я тоже опешил, но быстро взял себя в руки и воспользовался оплошностью зеленого.
— Старика заберу, — я отряхнул плечо, — пусть перед смертью свободой подышит.
— Тогда останется фея, — ухмыльнулся демон. — В обмен.
— Тоже не вариант, — возразил я. — Санчо Панса не продается.
— Сам такой! — пискнула Айне, храбрясь. — Врежь ему промеж рогов, чего стоишь?
Демон вытащил из-за спины здоровенный молот, недобро поблескивающий и налитый темно-багровым. От него повеяло жаром, а температура в помещении резко скакнула.
— Или он нам врежет, — заключила Айне, ловко спрыгнув на пол и удрав под защиту стены. — Я лично за тебя болею, напарник.
Демон оскалился, а меж рогов коротко стрельнула толстая искра, запалив кончики. Он раздулся, мышцы налились кровью, увеличившись в объеме раза в три, а головой он едва не пробил потолок.
— Тогда на выбор! — провозгласил он. — Можешь остаться добровольно или я прикончу старика и злого ребенка! А тебе с этим жить.
— Шантаж, — брезгливо покачал я головой. — Что за мелочное вымогательство? Ты же Гу Осквернитель, знаменитый демон из восьмого подуровня ада, а ведешь себя, как бандюган из подворотни.
Демон осекся и неуверенно замер, покачивая молотом.
— Мое имя — Го Осквернитель! И я со второго круга, а не с подуровня для мелкой шушеры! Приятно слышать, что я столь известен в мире живых. Но твои слова про бандита оскорбительны! Объяснись немедля!
Я мысленно похлопал себя по плечу, глядя как Го раздраженно хлещет хвостом.
— Замашки у тебя, между прочим, как есть мелкой шушеры. Ты должен заманивать хитростью, подлостью, коварством, а не хвататься за кувалду. Это не достойно истинного повелителя ада. Ты хоть предложи что-то, дабы сбить меня с героического пути на корявую дорожку мерзости, понимаешь?
Го нерешительно опустил молот, на морде боролось сомнение, подслащенное льстивой пилюлей про повелителя.
— Нужно умом брать, — нажал я, не давая ему времени разобраться, — и лишь потом применять старую добрую кувалду. Предложить сексуальных демониц, несметные сокровища, королевский трон или типа того. А махать рогами и быковать любой дурень сумеет. Добровольно продавший душу всяко лучше, чем сломавшийся под пытками, нет?
— Что ты знаешь о пытках, жалкий мягкотелый, — отмахнулся Го, но с интересом облокотился на молот. — Полвека тому, я трое суток пытал Вингу Монреуса, что слыл сильнейшем чародеем западной части света. Он умер, обгадившись, и отдал душу на веки вечные нашему повелителю.
— Это зависит лишь от мягкости натуры, — возразил я. — Может сильнейший чародей боялся улиток и ты заставлял его сидеть в пруду, кто знает? А если…
— Да как ты смеешь! — вскинулся Го. — Узри же мощь адских пыток!
Демон повел рогатой головой и нарисовал дымящийся круг, что тут же подернулся пленкой и с качеством записи времен первых мобилок в кинотеатре показал ужасающие пытки, где демон Го с мерзким хохотом тыкал иголкой под ногти верещащему мужику.
— Вот она! Истинная адская мерзость! Понял?