— Хорош разговаривать, — поторопил он. — Уходить надо отсюда. Я ведь только за тобой и пришёл.
— А куда уходить?
— Ну, пока просто — отсюда. А там видно будет.
— Не, — испуганно покачала она головой. — Там краснуха.
— Нет там никакой краснухи давно, — ответил Пастырь, беря её за плечо. — Давай-ка, подруга, не будем терять времени.
А времени и правда не было. Сзади — оттуда, откуда пришёл пастырь, — послышались крики, топот ног по лестнице. Видать, проснулись охранники. Заглянули к Хану, который чего-то долго не показывался. А там… А может, увидели капли Пастыревой крови на полу. А может, Меченого нашли.
— Ну, всё, — бросил он, выталкивая Стрекозу из дежурки. — Ходу, Оленька, ходу!
Уже когда они добежали до залов, услышали сзади:
— Вон он!
И следом хлопнул «макар» — раз, другой.
Заскочили в зал ожидания.
Пацаны уже вставали. Копошились на нарах, сидели на креслах и подоконниках, курили.
Когда выскочили вдруг Пастырь и Стрекоза, когда хлопнул «макар», а потом ещё грянул автомат, пацаны заорали, засуетились. Посыпались стёкла из огромного окна, выбитые автоматной очередью.
Придурки! Хорошо, что никого из мальчишек не положили.
Под очумелыми взглядами шпаны (никто даже и не дёрнулся за оружием), они бегом миновали зал и выскочили на перрон.
Туман сгустился, так что Пастырь не увидел сидящего на мосту стрелка. Ладно, значит, он их тоже не видит.
— Шухер! — закричали в зале.
Ну, шухер так шухер…
Дёрнул Стрекозу за руку, потащил за собой в туман, стелющийся над рельсами. Показал в сторону пакгаузов, смутно видневшихся по ту сторону «железки».
— Дуй туда, — велел. — В тумане тебя не засекут. Будешь ждать меня там, у дальнего блока. Если меня зажмут и через полчаса я тебя не догоню, уходи на стеклозавод и жди меня там. Я всё равно приду.
Она кивнула, но бежать не торопилась.
— Давай, девка, давай! — прикрикнул он. — Чего рот разинула!
— А ты?
— А я, а я, — развернул её, подтолкнул в спину.
Из вокзала выбежали трое. Из старших, видать, из охраны на втором этаже. Он, не думая, провёл короткой очередью поверх голов. Пули зацокали в стену над пацанами, брызнули битым стеклом и отбитой штукатуркой. Салаги присели, попятились обратно в здание. Взвизгнула от неожиданности Стрекоза, закрывая уши ладонями. Пастырь ещё раз толкнул её в спину, крикнул:
— Быстро, твою мать! Бегом!
Она послушалась, рванулась в туман. Перепрыгивая рельсы, подскользнулась. Пастырь думал, расшибёт себе голову девчонка, но ничего — устояла, выправилась, побежала.
Выстрелы разбудили, наверное, внешних часовых: справа, с моста, послышался неуверенный хлопок. Пуля жахнула по двери, едва не зацепив кого-то из пацанов, которые за ней присели. Вот же шпана, блин, балбесы! Поубивают друг друга в этом шухере…
Пастырь дал, на всякий случай, ещё одну короткую очередь. Пули градинами простучали по перрону у входа в вокзал, выдрали щепки из открытой створки.
Потянул носом влажный холодный запах осеннего тумана, к которому примешивались запахи пороха и мокрых рельсов. Зима скоро…
Ну, теперь — ходу!
Светлую ветровку стрекозы уже почти не было видно — терялась, сливалась с туманом где-то у третьей платформы. Это хорошо. Метров через двадцать и сам он потеряется из виду.
Добежав до стопки бетонных плит у забора, присел, оглянулся.
Пацаны гурьбой высыпали из здания, бестолково толпились у входа. Потом разделились на две группы. Одна ринулась по деревянным мосткам через рельсы — решили, наверное, обойти с фланга. Другая бегом направилась в сторону Пастыря. Они, похоже, потеряли его из виду, не могли рассмотреть в тумане, прижавшегося к плитам.
И тут, откуда-то сзади, треснул одиночный выстрел. У самого уха Пастыря громко щёлкнуло. В скулу ударили бетонные брызги.
Выматерившись, он повалился на щебёнку, оглянулся назад.
Вдалеке, у той самой сторожки, где давеча его взяла Стрекоза, промаячил мальчишеский силуэт. Пацан, видать, отбежал, спрятался за углом избушки. Судя по выстрелу, у него «макар». И управляется с ним мальчиш-плохиш не так уж плохо.
Ну-ну… И как бы этого щегла обойти?..
Группа, приближающаяся со стороны вокзала наконец увидела варнака. Заха́ркали автоматы, заплевали всю стену стоящей рядом мастерской. Несколько пуль ударилось в плиты, одна разбрызгала щебёнку у самой ноги. В группе была, кажется, шелупонь в основном — младшие.
Пастырь стрельнул одиночным поверх мальчишеских голов. Раз, другой. Потом дал короткую очередь. Но пацаны, как в кошмарном сне, продолжали бежать вперёд, крича и треща очередями, не обращая на аргументы Пастыря никакого внимания.