***
Серьезнейшая опасность, кажется, произвела на сэра Френсиса Варни больший эффект, чем какое-либо другое событие его полной приключений жизни.
Когда он убедился, что мятежная толпа, которая так жаждала убить его, ушла, и что теперь ему можно выйти из своего укрытия, он сделал это с таким удрученным видом, что семье Баннервортов показалось - он при смерти.
Выражение его лица, как мы уже не раз замечали, было странным и необычным; но если добавить к его естественной странной внешности черты глубокого эмоционального перевозбуждения, можно сказать, что внешность Варни была совершенно кошмарной.
Сидя в гостиной Баннервортов, он сделал глубокий вздох и, положив руку на сердце, сказал ослабевшим тихим голосом:
- Оно очень сильно бьется, но скоро прекратит свои пульсации навсегда.
Эти слова прозвучали как пророчество, у него был крайне мрачный вид и в момент произнесения этих слов он выглядел как человек, смертный час которого наконец-то пришел, и который был верным кандидатом в могилу.
- Не говорите с таким отчаянием, - сказал Чарльз Голланд, - помните, если ваша жизнь до этого была полна ошибок, у вас осталось время, как минимум, покаяться, и поведать нам то, что вы намеревались мне рассказать в прошлую полночь, это было бы хорошим началом на пути к исправлению.
- Нет, нет. Рассказать вам это, возможно, будет справедливо, но это не принесет мне ничего хорошего. Не думайте, что я колеблюсь рассказать вам все только поэтому.
- Мне нравится, что вы это говорите, и если вы верите в наши добрые чувства по отношению к вам, снимите засов с двери этого рассказа, я очень оценю такой ваш поступок.
- Хорошо, хорошо. Пусть больше не будет секретности. Давайте покончим с ней раз и навсегда. Я больше не буду хранить тайну. Расскажите всем то, что я уже рассказал вам, Чарльз Голланд, расскажите это всем для начала.
С позволения таинственного существа Чарльз Голланд вкратце рассказал то, что ему уже рассказал Варни, в завершение он сказал:
- Вот и все, что я знаю, и сейчас я обращаюсь к сэру Френсису Варни с просьбой закончить его рассказ.
- Я очень слаб, - сказал Варни, - и вряд ли справлюсь с такой задачей; но постараюсь сдержать свое обещание. Вы спасли мне жизнь, особенно вы, Флора Баннерворт, вам я обязан продолжением моего существования, которое в противном случае было бы принесено в жертву на алтарь суеверия.
- Но вы должны помнить, господин Варни, - сказал адмирал, который некоторое время молча сидел, глядя в одну точку, - что нельзя винить людей за их суеверия, потому что вампир вы на самом-то деле или нет (я не хочу утверждать это категорически), но вы приложили массу усилий, чтобы убедить их в том, что вы - вампир.
- Это правда, - сказал Варни с содроганием, - но зачем я это сделал?
- Вам лучше знать.
- Это случилось потому, что я верил, и верю, что в моем продолжающемся существовании есть что-то сверхьестественаое; но давайте отложим эту тему, потому что силы покидают меня, а я хочу рассказать вам продолжение событий, которые сделали меня тем, что я сейчас есть.
Флора Баннерворт, которая в дополнение к тому, что ее отец был самоубийцей, услышала из уст Чарльза Голланда, что он был еще и убийцей, почувствовала сильнейшую боль. Она была готова зарыдать. Она закрыла свое прекрасное лицо руками и заплакала, слушая печальные детали. Варни вопрошающе смотрел в лицо Чарльзу Голланду, потому что, разрешая Флоре узнать об этом, он не знал, что рассказ вызовет в ней такую бурю эмоций.
Чарльз Голланд ответил на этот взгляд словами:
- Флора уже знает эти факты, просто ей больно слышать это в присутствии других, особенно тех, по отношению к кому она не может чувствовать...
То, что Чарльз Голланд собирался сказать, не было сказано благодаря вмешательству адмирала, который, перебивая, произнес:
- Эй, что ты имеешь в виду, ты, сын кока? Чье присутствие ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что я не сочувствую мисс Флоре, да будет благословенно ее сердце! А также тебе, ты, швабра с бледным лицом? Думаю, ты годишься только в матросы.
- Дядя, не выходите из себя! Вам должно быть хорошо известно, что я не имел в виду ничего неуважительного по отношению к вам. Вы не должны даже допускать возможность такого. Несмотря на то, что я высказал это не совсем уместно, я имел в виду следующее...
- Да ну его к свиньям собачьим, то, что ты хотел сказать, да не сказал. Продолжайте, мистер Вампир, свой рассказ. Я хочу узнать, что было дальше, и что вы делали после того, как был убит тот человек.
- Когда было совершено это страшное дело, - сказал Варни, - и наша жертва лежала в луже собственной крови, при последнем издыхании, мы стояли как люди, которые только теперь поняли последствия того, что они сделали. В тусклом свете я увидел выражение лица Мармадюка Баннерворта, он весь трясся. Вскоре дрожь прошла, нас привела в себя мысль, что нужно срочно предпринять все для избежания наказания за содеянное. Мы наклонились и вытащили у мертвого заработанный неправедным путем выигрыш. Это была огромная сумма, и я сказал Мармадюку: "Забирай все эти деньги и отправляйся с ними к себе домой, чтобы тебя никто не заподозрил. Спрячь их в каком-нибудь потайном месте, завтра я вызову тебя, и мы разделим их, а потом подумаем о том, как безопасно обменять банкноты на золото".
Он согласился и засунул деньги себе в карман, после этого было необходимо избавиться от трупа, который, если не убрать его, обнаружился бы через несколько часов и стал бы ужасным доказательством против вас, способным навлечь на нас последствия, которых мы так страстно желали избежать.
Это самая сложная часть в работе убийцы - после убиения жертвы ему необходимо тайно избавиться от трупа, который своими мертвыми глазами, кажется, постоянно смотрит на него с глубочайшим упреком. Именно это заставляет людей остановиться перед тем как убить кого-либо, и именно это становится первым наказанием, которому подвергается убийца за совершенное преступление. Мы вырвали из ограды два кола и с их помощью умудрились выкопать очень неглубокую яму, которую можно было закопать только тонким слоем земли, скрывающим тело убитого человека.
Затем шла омерзительная задача по перетаскиванию его туда, задача, полная страха, которая приводила нас в ужас; но это необходимо было сделать, и поэтому мы наклонились, взялись за одежду и перетащили тело в уготованную яму. Мы с радостью закопали его и энергично утрамбовали могилу, чтобы это место не вызывало подозрений. Завершив это, мы засыпали могилу пылью с дороги, сухими листьями и всем таким, чтобы земля выглядела так, как будто там совершенно ничего нет. Мы посмотрели друг на друга: каждый из нас тяжело дышал от тяжелого труда.