— Ничего не поделаешь. Для немцев он настоящий генерал инженерных войск. Специалист в области фортификации. Часто ездит во Францию, бывает в неоккупированной зоне. Ну так как? Пьем, Анна?
— Еще не поняла за кого.
— За моего коллегу из «двойки», бывшего пациента Уяздовского госпиталя, поручика Армии Крайовой, исполняющего обязанности немецкого генерала. Его теперешней фамилии даже я не знаю, а кличек у него несколько. Но если тебя когда-нибудь пошлют отнести сумку или чемодан с двойным дном некоему «Брадлю», притворись, что ни о чем не знаешь. Я не имел права посвящать вас в эти дела.
— За здоровье… — первым встрепенулся Адам.
— Вы безумные, безумные! — взорвалась Анна. — Прабабка с нашими союзниками мастерит гранаты, Галина распространением листовок на немецком языке способствует деморализации немецких солдат, фабрикант строит подпольные арсеналы, а всем заправляет якобы настоящий генерал вермахта. На улице уже тепло, завтра же пойду окунаться в Вислу.
— Ты получила такое задание? — заинтересовался Павел.
— Нет. Я получила письмо из Геранда и вспомнила советы деда Ианна: взбесившихся людей нужно семь раз подряд окунать в холодную проточную воду.
— Но ты сама сказала, что мы всего лишь безумные. Поэтому выпей за генерала — поручика Корвина.
— Пусть сломает себе шею! — провозгласила Анна. — Так, кажется, у вас желают удачи?
— Ногу он уже раз сломал, — заметил Павел. — И вылечил с твоей помощью. Ну так что? За его удачу и твои достопамятные заслуги! Пей, Анна!
— Пью. Пресвятая богоматерь! Вот теперь, когда Павел собирается сесть за бридж, у меня, кажется, начнется истерика. В ту ночь майору не везло; проигрывал он — по его словам — не только из-за позднего времени, но и потому, что Анна ошеломила его своим рассказом о «Мальве».
— Что они могут мастерить в «Мальве»? — размышлял он вслух, морща лоб. — Собирают, что ли, у жителей карбидные лампы и чистят корпуса? Никогда не поверю, чтобы «Филипп» позволял кустарным способом изготавливать свои знаменитые «филиппинки». У него есть своя подпольная мастерская, да и сам он профессиональный пиротехник. А Берт и Иван — горе-ремесленники.
— Прабабка тоже? — обиделась Анна. — Они говорят, у нее руки просто созданы для такой работы.
— Вздор! Значит, не «филиппинки». Может, просто очищают корпуса ламп, а женщины шьют мешочки из плотного тика для пороха? Я знаю, что в подпольных мастерских по изготовлению гранат работают и женщины-химики. Но чтобы прабабка? Вдова маршала?
— От шляхты всего можно ожидать, — сказал с мрачной миной Адам, так хорошо скопировав Зигмунта, что все, даже доктор, рассмеялись.
Пани Рената готовила на кухне для утомленных игроков ранний завтрак и потому не была посвящена в аферу под кодовым названием «Мальва».
— Я влюбилась, — заявила однажды Анне Данута, — и теперь, выполняя задания подполья, уже ничего не боюсь.
— А какая же связь между любовью и страхом? — спросила Анна.
— Самая прямая. Я сама в этом убедилась. Он очень смелый и остроумный. Даже перед серьезным делом рассказывает анекдоты и вспоминает самые удачные операции. Старается не думать о том, что вызывает страх. Говорит, самое главное — не сидеть сложа руки, потому что его и таких, как он, как мы, боится гестапо.
Анна с любопытством посмотрела в сверкающие глаза золовки.
— А что же вы такого делаете, отчего немцы вас боятся? Листовки разносите…
— Ну, это в прошлом. Я теперь другим занимаюсь. И на этом новом поприще познакомилась с «Кмитицем». А работа у нас наверняка интереснее, чем у тебя на твоих курсах и в библиотеке.
Анне захотелось одернуть девчонку, но она лишь спросила:
— Что же ты теперь делаешь?
— Это очень, очень секретная работа.
— Хорошо, не говори.
— Ну ладно, тебе, так и быть, скажу. Наша группа поддерживает связь с лагерями военнопленных, передает туда карты окрестностей, маленькие радиоприемники, оружие и деньги для организации побегов. И с мобилизованными на принудительные работы мы связаны, и разные шифровки передаем.
— И все это проделывают такие влюбленные недоросли, как вы с «Кмитицем»?
Данута немного сбавила тон:
— Ну… не все, конечно. Мы работаем на упаковке. Материалы перед отправкой упаковываются, иногда прячем их в продуктовые посылки. Так, что комар носу не подточит.
— А твой «Кмитиц» понравился бы прабабке? — спросила, минуту помолчав, Анна.
— Ого! Знаешь, будь буня помоложе, я, наверно, никогда не привезла бы его в «Мальву». Он смеется совсем как она и тоже говорит, что не умрет. В эту войну, разумеется.