Маршальша не поверила. Вечером она сама спустилась в подвал и прослушала торопливо переводимое ей сообщение Би-Би-Си. Сведения еще не были исчерпывающими, но линия Керзона, пролегающая по Бугу, упоминалась как восточная граница будущей независимой Польши.
— Вы сможете это предотвратить? — спросила прабабка у Павла, когда он навестил ее в «Мальве».
— Я один — нет. Но возможно, если нашей разведке удастся раздобыть бесценные для англичан сведения о гитлеровском «чудо-оружии», Черчилль изменит свое отношение к нам.
— Мы с Гарри засвидетельствуем… — начал Берт, но умолк.
Все, что происходило в стране — непрерывное ожесточенное сопротивление, налеты партизан на тылы отступающих немецких войск, дезорганизация поставок продовольствия и деятельности администрации, диверсии на железных дорогах, — было не настолько весомым в последней фазе войны, чтобы изменить решения Тегеранской конференции.
— Я считаю себя на военной службе и делаю все, что в моих силах, чтобы немцы проиграли войну. Политические споры и соглашения — это не для меня. «Алан», «Анджей», Олек, Ванда скажут то же самое, — заявил Адам. — Пусть этим занимаются Павел с Зигмунтом — лишь бы делали свое дело не хуже, чем мы свое.
Расстрелы на улицах города происходили все чаще, все торопливее. Фургоны привозили людей, связанных попарно, с залепленными гипсом ртами. Их ставили у стены, и экзекуционные взводы по команде «Огонь!» давали залп. Один, второй…
Три девушки — связные диверсионного отдела командования АК — двадцать пять дней курсировали между Вильчей улицей и аллеей Шуха, чтобы собрать все данные о палаче Варшавы, установить, когда и по какому маршруту ездит командующий войсками СС и полиции Варшавы генерал Франц Кутшера. А потом свершился акт возмездия. За неполные две минуты генеральский автомобиль был заблокирован на повороте с Пенкной в Уяздовские аллеи и въехал на тротуар. «Малютка» и «Лот» из своей машины обстреляли генерала. За ними началась бешеная погоня, «Медвежонок», пригнувшись к рулю, пытался оторваться от преследователей, драматически погибли «Юно» и «Сокол». От полученных ран вскоре скончались «Лот» и «Тихий», а «Медвежонок» и «Великан», покалеченные разбитым стеклом и осколками гранат, надолго выбыли из строя.
Берт, узнав от Анны о покушении, спросил:
— Не боитесь, что станет еще хуже?
— А вы можете себе представить это «хуже»?
— Я-то нет. А немцы?
Однако с февраля публичные казни на улицах города прекратились. Попытки запугать население не удались.
Уличные громкоговорители не переставали угрожать Англии уничтожением, твердили о «чудо-оружии». Испытательный полигон фон Брауна находился на территории Польши, и Павел Толимир говорил, что к концу мая в распоряжении разведки АК было уже множество осколков и отдельных частей ракет, найденных в районе Сарнака. Неповрежденная камера сгорания таинственного снаряда упала на берегу Буга, это была ценнейшая добыча польских партизан. Еще один важный трофей — снаряд, взорвавшийся над деревней Климчицы, — позволил специалистам разобраться в деталях «чудо-оружия». То, что топливом для ракеты служила перекись водорода, производство которой немцам удалось освоить, явилось сенсацией как для профессора Струшинского из Политехнического института, так и для английских специалистов. Когда вдобавок профессор Грошковский установил, что снаряд точно наводится на цель, англичане потребовали передать им не только всю документацию, подготовленную обоими учеными, но и найденные части ракеты.
Анна с Олеком шли на Вспульную, где должны были встретиться с человеком, гарантировавшим освобождение Дануты за большой выкуп. Анну не покидало чувство тревоги, она волновалась за Адама, который помчался куда-то за город, и молча слушала Олека, с возмущением рассказывавшего о видном довоенном авиаконструкторе Коцяне, который, вместо того чтобы заниматься чем-нибудь путным, например использовать свой опыт в авиаразведке, как последний трус клеит бумажные пакеты на «черный рынок».
— С чего ты взял, что он трус? — удивилась Анна, сразу вспомнив Адама и пакеты для мятных конфет.
— Ребята из нашего авиакружка зашли в бездействующие авиамастерские на Вавельской, где живет Коцян, попросили посмотреть их модели и взять шефство над кружком. А он отказался. Заявил, что не может рисковать, что уже побывал в Освенциме. Ты подумай: такой специалист предпочитает клеить пакеты! Жалкий трус!
Они вошли в «рекомендованную» им квартиру и стали упрашивать какого-то толстяка спасти Данку. Беседа продолжалась не более минуты — в комнату вдруг вбежал перепуганный мальчик и крикнул: