— Это может продлиться самое большее дня три. Держись, любимая!
Никто не знал, что произойдет на самом деле. В первое утро не все разосланные по городу связные смогли добраться по назначению, и некоторые боевые группы явились на сборные пункты в неполном составе, да и спрятанное в тайниках оружие не сразу туда попало. Как в сентябре, семьи внезапно оказались разделены, многие отрезаны от больных родителей, маленьких детей. Матери вышли за покупками и не смогли вернуться домой. Подростки побежали играть в футбол на пустыре, за несколько кварталов от дома, и возвращаться не захотели. Первые же выстрелы, раздавшиеся в тот день на Жолибоже, на Воле и на площади Наполеона, оторвали их от футбольного мяча, от детства и вовлекли в работу по сооружению баррикад, в схватку с немцами. Они подтаскивали мины и подкарауливали немецкие танки, двигавшиеся к площади Наполеона на помощь своим солдатам, оборонявшим почтамт, военный трибунал и школу имени Гурского, где помещался особый отдел гестапо. Почти сразу же повстанцы начали пробивать амбразуры в стенах домов, рыть подземные переходы между подвалами соседних зданий.
В пять часов улицы Ясная, Свентокшиская, Монюшко и Мазовецкая оказались под таким сильным, ураганным огнем, что Анна едва расслышала приказ «слетать» с Ясной на Свентокшискую, в здание сберкассы, чтобы узнать, находится ли уже там повстанческая радиостанция. Сберкасса была якобы захвачена еще до объявления часа «W», и в ее подвалах разместился повстанческий лазарет. В дыру, пробитую в ограде школы на углу Свентокшиской и Ясной, уже пролезли несколько девушек и какой-то пожилой бородатый человек; вдоль ограды, прячась от пуль, пробирались Новицкая со связной «Юлей». Анна бежала последней. Они благополучно миновали поворот, но дальше начиналось открытое пространство, по которому стреляли со всех сторон: с площади Малаховского, из здания ПАСТ’ы[34] на Зельной и из ползущих со стороны Маршалковской танков. Еще несколько перебежек, скачков, и наконец вот он — желанный вход в сберкассу. Только дверь почему-то закрыта, а в подворотне возле нее тесной кучкой стоят связные, Новицкая и пожилой бородач с портфелем. А перед ними — четверо вооруженных до зубов немецких солдат в кожаных шлемах. Они просто ждут в этой западне тех, кто пробегает мимо, и поочередно берут в плен. Наглухо запертая дверь свидетельствует о том, что или сведения о захвате сберкассы были ложными, или находящиеся внутри здания не знают, что происходит у главного входа.
Новицкая пододвинулась к Анне и кивком головы обратила ее внимание на догорающий ярким пламенем танк на углу Маршалковской. Анна поняла, что, очевидно, немцы в последний момент выскочили из этого танка и спрятались в подворотне — единственном укрытии, защищающем от летящих отовсюду пуль. Один или двое из них ранены. То, что они попутно захватили пленных, было чистой случайностью. Но Анну охватила ярость: надо же было в течение пяти лет избегать провала, чтобы так глупо попасться в первые часы восстания.
Но в этот день все менялось с головокружительной быстротой, часто вопреки намеченным планам, одно непредвиденное событие сменялось другим. Одна из связных, шепнув несколько слов бородачу, завела разговор с немцами. Она объяснила танкистам, в какое скверное положение те попали: вся Свентокшиская в руках повстанцев, в каждом окне — польские снайперы. Как бы в подтверждение этих слов из нескольких окон противоположного дома грянули выстрелы. Танкисты невольно втиснулись поглубже в подворотню, и переговоры, начатые столь эффектно, стали оживленнее. Прозвучали слова о неизбежной гибели или спасении как тех, что были взяты в плен, так и тех, кто их взял. Танкисты молчали, но заметно было, что — отрезанные от своего командования — они растерялись, чувствуют себя крайне неуверенно и не знают, как поступить в столь сложной ситуации. А тем временем бородач втолковывал им, что все дома заняты поляками, в распоряжении немцев остались только мостовые, да и те под сильным обстрелом, что лишь один из шести танков прорвался на площадь Наполеона, к почтамту. И лучше им сдаться — тогда их, как военнопленных, отправят к польскому командованию, а раны перевяжут в повстанческом лазарете, он как раз находится в здании, возле которого они так неосмотрительно укрылись.
34
В этом здании помещалась Польская акционерная телефонная компания, сокращенно — ПАСТ’а.