Страшно хотелось похвастаться еще и LastMinuteCleaner, но клинические проверки спрея, вызывающего короткую фиксационную амнезию, еще не завершились, да и мастер велел придерживать этот козырь до последнего.
Лэнгдон, помощник Райерсон, придавил веками толпы чертиков, прыгавших в глазах. Пэм, шевельнув округлостями, объяснила:
– Вы готовы к подавлению «Сумукана» комплексным механическим, термическим, волновым и электронным воздействием?
– Тип «Морриган»? – так же томно уточнил Адам. Чертики в глазах Лэнгдона раздвинули веки и застыли. Райерсон сказала:
– Например.
– Тип «Морриган» разрабатывается в России, Китае и Израиле. Промышленно не освоен, в интересующий нас сектор не поставляется и в обозримом будущем поставляться не будет.
Пэм наконец улыбнулась, откинулась на спинку кресла и сообщила:
– Устаревшие данные.
Адам осведомился:
– Израиль вписался в конфликт на стороне арабских повстанцев? Или Китай открывает свой филиал на Ближнем Востоке?
– Еще одна попытка, – предложил Лэнгдон.
Адам серьезно сказал:
– Ерунда. В России велась разработка под эгидой тамошней нацгвардии или как она там называется, разработка давно заморожена, производство перешло в частные руки, военные и специальные разработки перестали финансироваться, завод спокойненько шлепает бытовые медиаплееры.
– Устаревшие данные, – повторила Пэм с удовольствием, и Адам подобрался. Мастер, кажется, тоже.
Стимулировать беседу не потребовалось. Лэнгдон сказал:
– Месяц назад русский завод «Потребтехника» отдан в управление Объединенной машиностроительной группе – откровенно государственному концерну откровенно военной направленности.
– Это меняет дело, – озадаченно сказал Адам и посмотрел на мастера.
Мастер откашлялся и, не педалируя тон английского профессора, объяснил, что устойчивость к комбинированному воздействию предусмотрена даже действующей системой, не говоря уж про то, что мы, в отличие от уважаемых конкурентов, называем реальным «Сумуканом», но против инновационных форм воздействия нужны, безусловно, дополнительные уровни защиты – и мы их надстроим, когда и если это потребуется.
Лэнгдон одобрительно кивал, а Райерсон безмятежно сказала:
– Хорошо, но хотелось бы посмотреть на эту устойчивость в полевых условиях. Это возможно?
– В любое время, – сообщил мастер, совершенно не сияя.
Адам снова ему позавидовал и решил, что отдавать всю инициативу глупо. А то получится, что он тут попка, который презентации декламирует да голосом играет. Дождавшись, пока мастер обсудит с Райерсон возможные даты и сойдется на семнадцатом декабря, Адам вполголоса сказал:
– Очень странно.
И с удовлетворением отметил, что Райерсон повернулась к нему всем корпусом и коленками, красиво и продуманно. Не зря я масло источал. И она не зря в гости собирается. Поклевка пошла, теперь главное вести, не спугивая. Адам продолжал вполголоса, интимно так:
– Мы имели дело с «Потребтехникой», еще при моем предшественнике, да покоится он с миром. Он лично вел переговоры о возможности сотрудничества – ну, надо было узнать обстановку и перспективы русских по нашим направлениям. Он выяснил – так, мистер Харрис? – подробности заморозки наступательных проектов, а заодно укрепился в убеждении, что шеф предприятия – он и генеральный директор там, и совет директоров, и владелец, если не ошибаюсь – что этот парень не собирается уступать контроль кому бы то ни было ни на гран. Поэтому парень шарахался от государственной поддержки, от сотрудничества с нами тоже отказался довольно резко. И Колин, мой предшественник, в меморандуме указал, что такой человек не передумает. Ошибся, получается.
Райерсон кивнула и хотела объяснить, но Лэнгдон, дурачок, ее опередил:
– Не ошибся. Этого человека выкинули с завода и сейчас судят.
– За что? – удивился Адам.
Теперь Райерсон успела первой:
– Очевидно, за упрямство и резкость. Не отдал завод корпорации – получай уголовное расследование. Обычная история для России, не знаете разве? Но там, кажется, и криминальные дела, домашнее насилие или даже убийство – я не вникала. Это неважно, важны последствия, не так ли?
– В причинно-следственных связях мы не уверены, – влез все-таки Лэнгдон. – Может, поводом для смены собственника стало криминальное событие, может, наоборот. Государственные концерны в России сейчас активно набирают активы, в том числе разбойничьими методами. Им можно. Не зря корпорация называется ОМГ.
– Характерно, что по-русски аббревиатура «О мой бог» будет такой же, – авторитетно сообщил Адам.
– Вы знаете русский? – уточнила Райерсон.
Адам кивнул, с ужасом сообразив, что по-русски аббревиатура будет все-таки другой.
– Но ведь «Бог» по-русски – он на букву b, – сказала Райерсон.
– Еще есть «господь» – как раз на g, – лениво пояснил Адам, молясь всем алфавитам мира.
Пронесло. Райерсон кивнула, встала и отправилась пожимать гостям руки. Походкой богини.
Процедура Адама завела настолько, что он едва не пригласил Пэм в ресторан немедленно. Не исключено, что Райерсон этого и ждала – и не исключено, что согласилась бы. Адам сдержался совершенно невероятным усилием воли. Сопоставимого усилия потребовало размыкание рук и отрывание взгляда от глаз Пэм. Глаза были прекрасны – как он раньше-то…
Прекрасные глаза обещали лазурные вспышки вполнеба, ледяную свежесть, шоколадное тепло и прочие восторги. Матерь божья, вспыхнула в голове почти незнакомая фраза – гены зашевелились, не иначе.
Адам уже не обращал внимания ни на внезапную сумрачность мастера, ни на гипсовую морду Лэнгдона, изо всех сил старавшегося сохранять невозмутимость. Дисциплинка у них в корпусе была та еще. Плевать.
Недельку подождем. А сегодня, например, можно к Лоре съездить, с бутылочкой и без приглашения. Иначе лопну.
Мысли по этому поводу и трудный выбор между шампанским и белым вином занимали Адама на пути через точки безопасности инженерного корпуса – слабенькими они тут были, а с другой стороны, чего охранять-то. Миссис Райерсон разве что. Эта мысль была лишней – Адам снова разгорелся. Климат способствовал. Адам поспешно стащил надетую было куртку. Мастер жары не замечал – как обычно. Он, похоже, ничего вокруг не замечал – и это было уже необычно. Но Адам обратил внимание, лишь когда сопровождавший сержант напомнил, что останавливаться запрещено, извините. А кто останавливается-то, удивленно подумал Адам, оглядываясь на мастера. Мастер застыл, разглядывая тень. Его всегдашний загар, обновленный латинской поездкой, выглядел удивительно нездоровым – как тень примерно. Мастер посмотрел на сержанта странно и тут же нагнал Адама.
Они послушно сели на заднее сиденье вполне гражданского джипа GM, подтвердили сержанту, что арсенал «Редстоун», музеи космоса и искусств, а также ботанический сад осматривать категорически не намерены, а желают в аэропорт. Сержант веско повторил инструкции юному водителю, козырнул, хлопнул дверью. Машина тронулась – и мастер сразу сказал Адаму:
– Доставай планшет.
– Зачем? – удивился Адам, собиравшийся говорить и, может, петь совсем о другом.
– Опозорились сейчас с этим заводом, надо понять, о чем речь.
Мастер был неоправданно возбужден – как будто не он минуту назад болтал носом в районе солнечного сплетения. Раньше Адам таких перепадов настроения за руководством не замечал.
– Разве опозорились? – удивился он. – По-моему, наоборот, позволили людям блеснуть эрудицией – всем приятно. На самом деле, какая…
– Адам, не сейчас, – сказал мастер и кивнул на водителя, которому было жутко интересно. – Просто посмотрим.
– Да без проблем, – сказал Адам, снисходя к мельтешению начальника, вытащил планшет и отдался поисковому рикошету.
Мастер молча косился, потом не выдержал:
– Правозащитные сайты смотри.
Адам знал, что такое правозащитные сайты и почему на них можно найти профильные данные – но удивился тому, что про это знает мастер. Или это Адам его в свое время просветил? Если так, ничего странного: память у мастера была как юг Луизианы, увяз – не выберешься.