За час мы проехали половину пути. К тому времени моя материя уже во всю глушила возбудители в мозгу, чтобы я не чувствовал рвотных позывов. Прежде мне не доводилось ездить полулежа на заднем сидении лицом в боковую дверь по дороге, в сравнении с которой стирочная доска показалась бы автобаном.
Времени было предостаточно. И я убивал его, вспоминая полученную информацию об Атомном городке.
Прежде городок или поселок назывался как-то по-другому, но, как и всё в этом мире, из-за частых переворотов и перескакивании между технологическими эрами, название изменилось в пользу простоты и функциональности. В городке работала Атомная электростанция, потому его прозвали Атомным.
Нужно сказать, что это был один из немногих объектов, созданных простаками в команде с одаренными около пятидесяти лет назад. С тех пор станция претерпела множество изменений и, к сожалению, не в лучшую сторону.
После революции к власти пришли одаренные. Не задумываясь над последствиями, они убили здешних ядерщиков-физиков, а ученые со стороны одаренных ушли в знак протеста против геноцида их коллег.
Технология, которая включала расщепление атома с применением энергии, утерялась. Утерялась в головах, но продолжала существовать на практике. Другими словами, атомная электростанция уже ни один десяток лет продолжала работать, в то время как никто из обслуживающего персонала не знал физической сути получения энергии.
Детям от отцов остались примитивные инструкции: куда нажимать и где крутить, если что-то пойдёт не так. Случись что серьезнее, и станции грозит окончательная и бесповоротная остановка.
Раньше на станции было шесть рабочих энергоблоков. Она обеспечивала энергией многие города. Сейчас работал только один. Глядя на раздолбанную дорогу, я злорадно усмехнулся. Диар совсем не переживал о том, что станет с его бизнесом, если котел в Атомном городке остановится. Кажется, он воспринимает энергию как данность. Вот только поток киловатт в Стольный такой же ненадежный, как розетка, от которой запитали сразу электрочайник, микроволновку, тостер, стиральную машину и сварочный аппарат. Хотя и это не все. Было в технологической цепочке и ещё одно слабое звено. Расходуемый людской ресурс.
Сомневаюсь, что инженеры и разработчики закладывали такие бесчеловечные параметры безопасности. Уж если им удалось расщепить атом да вдобавок увеличить вырабатываемую мощность энергией одаренных, то им хватило бы ума обезопасить людей от радиации.
С течением времени оборудование износилось. Завадские запчасти поменялись на самодельные или просто внешне похожие. Охлаждающая жидкость уступила место более примитивной, а фильтры посчитали излишней роскошью. Все это привело к тому, что работать непосредственно в здании энергоблока стало смертельно опасно. Присутствующий там фон превышал допустимый в тысячи и десятки тысяч раз.
Срок жизни одаренных, которые несли вахту на станции сокращался до двух месяцев. Радиация разделывалась с ними на раз два. Не спасала и материя.
Разумеется, никто не согласился бы работать в таких условиях. Сколько бы тебе не платили, это будет дешевле, чем хренова куча лет жизни. На радость Стольного, выход нашелся. Работники станции пусть и умрут раньше своих сверстников, но в среднем разница не превысит десяти лет, при условии, что их будут постоянно латать. Вот за этим в Атомном городке и жил Лека.
После каждой смены рабочие проводили по часу в палатах у доктора. Работа с облученными подтверждала профессионализм Леки, а значит Диар отправил меня к нему не просто так.
И всё бы ничего, вот только бывший житель Атомного городка, который всё это мне рассказал, закончил свою историю не самой обнадеживающей фразой: «Лека — самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречал. Если бы он не умел восстанавливать тела работников после воздействия радиации, его уже давным-давно кто-нибудь бы грохнул. Да что там кто-нибудь! Выстроилась бы очередь желающих!».
В Атомном городке жило не больше пятисот человек. Городом его называли чисто номинально. Скорее это был рабочий поселок, где жили причастные к работе электростанции. Ни один другой человек в здравом уме не станет жить рядом с фонящей высокотехнологической хреновиной, которая может привести к катастрофе, если с ней неправильно обращаться. Высокочувствительное оборудование, работающее с погрешностью в десятые деления процента, здесь ремонтировали ударом гаечного ключа.