Сультат, правитель Петграда, приехал к ней. Специально. Она никогда еще не разрабатывала планов контрдействий. Это дело оказалось трудным, намного более трудным, чем все предыдущие, но и удовлетворения принесло больше. Она справилась и была уверена, что все получится. Битва на Торранских полях. Применим тактику Дардаса против фелькского главнокомандующего; перевернем столы вверх ногами.
Выслушав ее, Сультат, этот большой и суровый человек, ушел вместе со своими спутниками. Понятно, что это свидание должно было остаться в строжайшей тайне. Хоннис велел Ксинку — тот все время оставался возле выхода, под одной из арок купола — отвести девушку домой.
Ксинк, несомненно, был посвящен, хотя бы отчасти... Она все еще не понимала, как, собственно, эту историю называть.
— Значит, ты тоже работаешь на Хонниса, — сказала она. Ее ноги в легких сандалиях все еще не отогрелись от холода подземелья.
— Я? Работаю?..
Она смотрела на него в упор, но он по-прежнему изучал ковер на полу.
— Как вовремя ты появился, — сказала она сдавленным голосом. — И устроил нам это удобное жилье. И дал мне возможность пренебречь другими исследованиями. Хоннис хотел, чтобы я работала только над его военной задачей — и притом так, чтобы выжать из меня все, на что я способна. И для этого меня следовало сделать... сделать счастливой. С твоей помощью. И ты...
Теперь он виделся ей смутно, словно свет, струящийся сверху, вдруг сделался жидким. Сквозь эту дымку она видела, что он нерешительно шагнул к ней и остановился.
— Ох, Пролт... Молю тебя, поверь мне. Если тут и были чьи-то махинации, я к ним не причастен. Если тебя использовали, то и меня тоже.
— Тебя? — Она уже всхлипывала.
— Но ведь все вышло к лучшему! Как мне повезло, что мы были вместе... и еще будем, правда же? А Хоннис — при чем тут?
— Он подсунул тебя мне, — сказала она; остановилась, рассердившись на самое себя, сглотнула слезы — не хотела хныкать, как малое дитя. — Как он это устроил, а? Пообещал награду, наверное? Оплату?
Отерев глаза, она стала видеть отчетливее; его красивое лицо исказила боль, в прозрачных синих глазах тоже стояли слезы, и золотые искорки поблескивали сквозь них.
— Я полюбил тебя, Пролт. И сейчас люблю. Я хочу, чтобы все шло как прежде!
— Ты не ответил мне. Что тебе пообещали?
— Ты такая красивая... Когда я впервые увидел тебя, ты показалась мне сияющим ребенком...
— Я не ребенок!
Впервые за все время она резко возразила ему — а ведь прежде не осмеливалась. Но теперь она научилась и этому. Из мутной взвеси смятения и страха пробился отчетливый росток гнева.
Он поспешно ответил, прикусив губу:
— Да-да, я знал, что ты не....
— Какую награду обещал тебе Хоннис за то, что ты... состоишь при мне?
Ей были ненавистны и эти слова, и даже мысли об этом.
— Говори правду!
Ксинк выдохнул сквозь зубы, выпрямился. Тряхнул головой, словно отгоняя от себя что-то. Его черты разгладились — он взял себя в руки.
— Мэтр Хоннис пообещал мне место в Совете по общественным наукам. Он может нажать на кое-какие рычаги.
Ну вот он и признался. Пролт смотрела на своего возлюбленного, своего прекрасного возлюбленного, в горле у нее стоял горячий комок, противоречивые чувства разрывали душу. Но Ксинк не хотел сдаваться.
— С этого началось, да. Но когда мы познакомились, я полюбил тебя по-настоящему. Мое сердце принадлежит тебе — уж теперь сама решай, принять его или отвергнуть. Теперь и навсегда. С этим... с этим я ничего поделать не могу.
Он говорил все тем же ровным тоном лектора, хотя слезы уже текли по его щекам.
Верить ему? Не верить? Это невозможно. Нужно во всем разобраться, разложить по полочкам. Сама основа ее существования была сотрясена этой ночью — но, в конце концов, не все еще разлетелось вдребезги.
Ксинк стоял неподвижно. Ждал. Ждал ее суда, ее приговора.
Она посмотрела на него. О, он отнюдь не стал уродлив, и при взгляде на него ее сердце все еще таяло — даже вопреки отчаянной боли. Мысли вихрились.
Очевидно, Сультат был в сговоре с Хоннисом: преподаватель военной науки использовал ее, Пролт, чтобы предсказывать действия Вайзеля. А теперь Сультат использовал ее, чтобы обеспечить победу. Просто потрясающе!
Пролт протянула к Ксинку дрожащую руку. На лице его промелькнула тень надежды.
— Иди ко мне, — сказала она. — Мы должны поговорить. Нам нужно... очень многое нужно обсудить с тобой.
РАДСТАК (3)
Она приподнялась в стременах, наклонилась вперед всем телом и приняла стрелу правым плечом, как раз над грудью.
Делай то, что лучше всего спутает планы твоих врагов.
Стрела пролетела немалое расстояние. Радстак видела, как далеко в зарослях кустарника вспорхнула вспугнутая птица. С пронзительным криком взмыла в небо — резко и тревожно крича. Кто бы там ни прятался, это был чрезвычайно умелый — или везучий — стрелок.
Стрела поразила ее уже на излете, но все же силы удара хватило, чтобы выбить ее из седла. Радстак успела на лету согнуть ноги, протянуть руку и схватиться за поясной ремень Део с тяжелой пряжкой. Он вскрикнул от неожиданности и, вылетев из седла, повалился наземь вместе с нею. Она ухитрилась откатиться, чтобы он всем своим весом не обрушился на нее.
Стрела ударила в пластину ее потертого кожаного доспеха, желобчатый наконечник застрял в нем. Если бы Радстак не перехватила удар, стрела попала бы в ее нанимателя, за которого она в ответе... Она чуть было не потерпела неудачу в амплуа телохранителя. Такого она бы себе не простила.
Вообще-то возможно, что стрелу хотели пустить перед их носом, в качестве предупреждения — но лучник (или лучница?) то ли промазал, то ли был так талантлив, что мог позволить себе столь точный прицел. Так или иначе, Радстак не была склонна к напрасному риску.
Они приземлились как раз между лошадьми; те вскинулись, но не бросились бежать. До берега реки, куда они направлялись, оставалось совсем немного. Они ехали по проселочной дороге, ведущей на север, и хотели напоить здесь лошадей, наполнить бурдюки. А также немного отдохнуть. Как раз сейчас Део развлекал ее, рассказывая очередной эпизод из бесконечной саги о том, с какой кутерьмой имеешь дело, какие тяжкие труды приходится переживать, когда растешь в знатной петградской семье. Потом она заметила птицу — и сработал инстинкт.
Део хотел уже подняться. Радстак, так и не выпустившая из захвата его ремень, прижимала его к земле. Она приподнялась, поправила сдвинувшиеся при падении ножны, но вытаскивать меч пока не стала. Медленно поворачивая голову, наемница внимательно изучила окрестности. Густой кустарник с одной стороны; деревья с другой. Впереди река.
Они были не одни. Где-то тут находилось несколько человек. Она поняла это по нескольким приметам — в одном месте кусты колыхались при полном полуденном безветрии, в другом поднимались облачка пыли; в нескольких местах, кроме равнодушного журчания воды, слышался еще и треск веток. К ним подкрадывались с трех разных точек. Грамотная засада.
Радстак обернулась, опираясь на локоть, и вытащила метательный нож. Део, не поднимаясь с земли, обнажил меч. Его жесткое лицо закаменело — только готовность к бою, никаких признаков страха. Его глаза выискивали какие-нибудь более очевидные признаки присутствия посторонних.
— Останься тут, — сказала она и мячиком выкатилась на дорогу из-под брюха своей крепкой вороной лошади. Поднялась на ноги, меч блеснул в ее левой руке — прикрытой той самой кожаной перчаткой со спрятанными пока шипами.
Чье-то потрясенное лицо выглянуло из высокой желтой травы. Человек подползал к ней на животе. Она ударила окованным носком сапога в лоб прямо над широко раскрытым левым глазом и сразу же резко отскочила в сторону. Новая стрела со свистом прошила воздух там, где она только что стояла. Этот выстрел удачным не назовешь. Наверное, стрелял кто-то другой.