По его команде один из воинов приставил копье к горлу Фила. Мой непокорный муж зарычал и воскликнул:
— Оставьте ее, проклятые подхалимы! Вам нет дела ни до крыса, ни до жителей Капулы. Моя жена понравилась Неруну еще на танцах, и он нашел предлог, чтобы забрать ее себе. Но я не позволю…
Удар ноги вышиб воздух их груди моего мужа. Воины заставили его опуститься на колени, затолкали в рот кляп.
— Пока ты покорна, он жив, — предупредил меня посланник. — Жрецы простят ему нарушение табу и не станут наказывать. Согласна?
Ради любимого я могла решиться на что угодно. Только бы не видеть его страданий, не слышать его мучительных хрипов.
— А если не понравлюсь жрецам? — я решила схитрить. — Вдруг моих скромных способностей окажется недостаточно, чтобы разжечь в них страсть.
— Только благосклонность жрецов спасет тебя и этого охотника, — посланник оказался на удивление прозорливым. — Не угодишь, окажешься в нижнем гареме. А твой бывший муж отправится на казнь.
— Везите меня к жрецам! — скомандовала я. — За жизнь любимого расплачусь с ними сполна.
Глава 24
Месяц назад я мечтала оказаться в пирамиде жрецов, в этой цитадели роскоши и разврата. Жаждала своими глазами увидеть золоченые лестницы, шелковые портьеры и многочисленные драгоценные камни, вмонтированные в стены. Прежде меня покорили бы одни только гигантские подвесные канделябры и диковинные растения в напольных горшках. А чего стоят слуги — тысячи слуг, снующих туда-сюда по коридорам в попытках исполнить многочисленные прихоти своих господ.
Но все великолепие пирамиды блекло, стоило мне уяснить, что отныне это моя тюрьма. Золоченая клетка, в которую меня заманили хитростью и обманом. И сколько бы я не корила себя и Фила за беспечность, в душе осознавала — Нерун добился бы желаемого любым путем. И дело даже не в моей привлекательности, а в банальном желании отомстить сопернику. Не пристало простому охотнику обводить жреца вокруг котеки.
Воины завели меня в левое крыло пирамиды, на один из верхних этажей. Пока мы шли, я успела настолько потерять ориентацию, что ни за что не нашла бы выход самостоятельно. Изнутри жилище жрецов больше походило на муравейник, или гудящий улей с многочисленными переходами, комнатами и лестницами.
Возле массивной, обитой шелком двери стояли двое слуг с металлическими саблями. Оба были скопцами, и мне едва хватило силы воли, чтобы не пялиться на них в упор.
— У Амулы пополнение, — пробормотал мой провожатый и поклонился.
Судя по учтивому тону и поведению, скопцы занимали не последние должности в иерархии Калкиных прихвостней.
— Ее давно ждут, — пробормотал привратник и трижды постучал в дверь рукоятью сабли.
— Введите ее, — послышался мелодичный голос самой Амулы.
Похоже, никто в пирамиде не сомневался, что я соглашусь приехать. И уже приготовили мне прием. Страшно представить, что может взбрести в голову избалованным жрецам-сластолюбцам.
— Входи, не стой на пороге! — произнесла Амула через приоткрытую дверь.
Сама она наружу не вышла. Наверняка ей, как и другим обитательницам гарема, не разрешалось видеться с другими мужчинами. Скопцы в расчет не идут, разумеется.
Я нерешительно вошла в покои. После яркого света коридора глаза мои не сразу привыкли к царившему там полумраку. «Будуар» повелительницы гарема освещался ароматизированными свечами, отраженными во множестве зеркал, установленных по периметру комнаты.
— Здрасьти, — неохотно поздоровалась я.
И почувствовала, как ноги утопают в мягком покрытии ковра. Давно мои огрубевшие ступни не касались ничего подобного.
— Проходи, присаживайся, — тон Амулы был любезным, но в нем не было ни капли тела или участия. Скорее равнодушие и плохо скрываемое презрение.
Я плюхнулась на ту кушетку, что стояла ближе ко мне, и придирчиво обвела взглядом комнату.
— Красиво тут у тебя. Богато.
Небольшую уютную комнату заполняла старинная мебель из окованного железом дерева. Помимо зеркал, стены украшали картины в золоченых рамках. На них, сплетясь в причудливых позах, застыли во времени вечные любовники — плоды неудержимой эротической фантазии мастеров ушедшей эпохи. Предки варваров определенно были большими затейниками. Многие из откровенных поз повторяли картинки из Камасутры. А другие и вовсе были немыслимыми и практически неповторимыми в реальности. Хотя, тоже не факт. Жить захочешь, еще не так раскорячишься.
Сама хозяйка комнаты, обнаженная и прекрасная, полулежала на низкой софе. Рядом с ней, на резном столике с коваными ножками, стояли кувшины, пустой калебас и целое блюдо сладостей. До безумия похожих на сухофрукты из моего мира. Оставалось только гадать, что это за дрянь на самом деле.